Выстрел грянул. Над озером соннымКрылья уток теперь тяжелы.И двойным бытием отраженнымОдурманены сосен стволы.
Небо тусклое с отсветом странным -Мировая туманная боль -О, позволь мне быть также туманнымИ тебя не любить мне позволь.
1911, 28 августа 1935
***
Сегодня дурной день,Кузнечиков хор спит,И сумрачных скал сень -Мрачней гробовых плит.
Мелькающих стрел звонИ вещих ворон крик...Я вижу дурной сон,За мигом летит миг.
Явлений раздвинь грань,Земную разрушь клетьИ яростный гимн грянь -Бунтующих тайн медь!
О, маятник душ строг,Качается глух, прям,И страстно стучит рокВ запретную дверь к нам...
1911
***
Смутно-дышащими листьямиЧерный ветер шелестит,И трепещущая ласточкаВ темном небе круг чертит.
Тихо спорят в сердце ласковомУмирающем моемНаступающие сумеркиС догорающим лучом.
И над лесом вечереющимВстала медная луна;Отчего так мало музыкиИ такая тишина?
<Июнь> 1911
***
Отчего душа так певуча,И так мало милых имен,И мгновенный ритм – только случай,Неожиданный Аквилон?
Он подымет облако пыли,Зашумит бумажной листвойИ совсем не вернется – илиОн вернется совсем другой.
О, широкий ветер Орфея,Ты уйдешь в морские края,-И, несозданный мир лелея,Я забыл ненужное "я".
Я блуждал в игрушечной чащеИ открыл лазоревый грот...Неужели я настоящийИ действительно смерть придет?
1911
Раковина
Быть может, я тебе не нужен,Ночь; из пучины мировой,Как раковина без жемчужин,Я выброшен на берег твой.
Ты равнодушно волны пенишьИ несговорчиво поешь;Но ты полюбишь, ты оценишьНенужной раковины ложь.
Ты на песок с ней рядом ляжешь,Оденешь ризою своей,Ты неразрывно с нею свяжешьОгромный колокол зыбей;
И хрупкой раковины стены,-Как нежилого сердца дом,-Наполнишь шепотами пены,Туманом, ветром и дождем...
1911
***
О небо, небо, ты мне будешь сниться!Не может быть, чтоб ты совсем ослеплоИ день сгорел, как белая страница:Немного дыма и немного пепла!
24 ноября 1911, 1915(?)
***
Я вздрагиваю от холода -Мне хочется онеметь!А в небе танцует золото -Приказывает мне петь.
Томись, музыкант встревоженный,Люби, вспоминай и плачь,И, с тусклой планеты брошенный,Подхватывай легкий мяч!
Так вот она – настоящаяС таинственным миром связь!Какая тоска щемящая,Какая беда стряслась!
Что, если, вздрогнув неправильно,Мерцающая всегда,Своей булавкой заржавленнойДостанет меня звезда[2]?
1912, 1937
***
Я ненавижу светОднообразных звезд.Здравствуй, мой давний бред -Башни стрельчатой рост!
Кружевом, камень, будьИ паутиной стань,Неба пустую грудьТонкой иглою рань.
Будет и мой черед -Чую размах крыла.Так – но куда уйдетМысли живой стрела?
Или, свой путь и срокЯ, исчерпав, вернусь:Там – я любить не мог,Здесь – я любить боюсь...
1912
***
Образ твой, мучительный и зыбкий,Я не мог в тумане осязать.«Господи!»– сказал я по ошибке,Сам того не думая сказать.
Божье имя, как большая птица,Вылетело из моей груди!Впереди густой туман клубится,И пустая клетка позади...
Апрель 1912
***
Нет, не луна, а светлый циферблатСияет мне,– и чем я виноват,Что слабых звезд я осязаю млечность?
И Батюшкова мне противна спесь:Который час, его спросили здесь,А он ответил любопытным: вечность!
1912
Пешеход
вернуться
2
Ранний вариант последней строфы:
Что, если, над модной лавкою,
Мерцающая всегда,
Мне в сердце длинной булавкою
Опустится вдруг звезда?