В конце концов, люди вспомнили, что в прошлом отсутствие радиосвязи не мешало отправлять рискованные экспедиции, а экипажи кораблей всегда можно набрать из добровольцев.
Антивещество для двигателей "Осириса" и его последователей десятилетиями нарабатывали на антипротонных фабриках Марса. Составляющих большую часть мощностей термоядерной энергетики человечеств. Присовокупив к их многолетней работе запасы оружейных антипротонов, которые до этого весьма усердно производили для так и не случившейся первой космической войны, звездолёт снарядили достаточным запасом топлива... в один конец. Поэтому "Осирис" имел фору в сравнении со своими систершипами.
Но задолго до того встал вопрос об экипаже.
По счастью, коннектомисты к тому времени добились работоспособности моделей мелких млекопитающих животных. Идея наделить корабль бессмертным экипажем, созданным из людей, причём уже продемонстрировавших в прошлом впечатляющее мужество и способность к решению нестандартных задач, была тепло встречена общественностью. Среди прочего, потому что общественность плохо понимала, что именно и как делается, но под предлогом того, чтобы "дать человеку вторую жизнь" вопрос продавили.
В любом случае, это было куда лучше вызывающей самые худшие опасения альтернативы - обучать на весьма неясных примерах искусственный интеллект, доверяя будущее всего человеческого рода и, возможно даже, земной биологической жизни цифровым щупальцам сильного ИИ. Они не только росли из непредставимого, как в языке алгоритмов, так и в человеческих квалиа, "чёрного ящика"; никто не мог провести даже виртуального эксперимента, позволяющего оценить адекватность ИИ в ситуации, про которую никто - даже его разработчики ничего заранее знать не могли. Кто его знает, что ждёт звездолёт в десятках, а то и сотнях световых лет от Земли?
Но Новак - как он говорил - был уверен в том, что в замене пилота с признаками интеллекта на интеллект уже явно искусственно происхождения нет ничего дурного.
Доверять же человеку - например себе самому - как капитану, обладающему абсолютной властью на корабле, он на месте Космического совета не стал бы. Несмотря на то, что коннектомы различных людей удачно прошли всесторонние тесты - в том числе и ресурсные. С того момента, как лишённые моральных оков исследователи запустили первые, далеко не самые удачные симуляции, и вплоть до того, как была смоделирована вся физиология человека с достаточной, почти неотличимой от действительности для самой модели точностью, прошли сотни тысяч субъективных лет симуляций.
Хорошо, что на первых этапах ещё не существовало юридически закрепленных прав разумных коннектомов. Иначе бы Новак, в том виде, в котором он присутствовал для самого себя сейчас, и не появился бы.
Так он говорил. Но как свидетель возникновения себе подобных, один из первых стабильных процессов, он предпочитал молчать о том, что действительно об этом думает. Хотя, кто знает, что он в действительности думал?
Даже удачно инсталлировав в машину Тьюринга в некотором роде искусственный интеллект родом из биологического "компьютера", полноценно читать мысли коннектома никто не научился. Даже имея на руках исчерпывающую характеристику его состояния. Речь не шла о простых желаниях и реакциях или общем направлении, или же тематике мысленного диалога: Новак орудовал слишком сложными абстракциями, каждая из которых требовала точной фиксации состоянии коннектома в однозначно определённый момент её обдумывания. На момент оправки корабля в полёт, само собой.
Капитан вовсе не был собственной посмертной маской - он мог учиться, формировать новые связи в своей нейронной сети. Это затрудняло изучение конкретных состояний его личности, но лишённый памяти - строящейся на изящной деградации и перестройке сети синапсов - коннектом, как член экипажа, был бы бесполезен.
А личность в какой-то мере и была памятью.
Многократные симуляции в ускоренном темпе, изучение стабильности поведения расширенных коннектомов не выявили проблем, мешающих Новаку и ему подобным выполнять функцию управления звездолётом. И не только.
Но Новак слишком хорошо знал историю космонавтики. Он мог, как голубой сверхгигант, излучать показную уверенность, но относился к заверениям о безотказности человеческих коннектомов скептически. Они подозрительно напоминали ему утверждения о надёжности первых фотонных двигателей и их топливных систем.
Приложив теорию надёжности к своему кораблю, самым ненадежным элементом системы он счёл человека. Себя. Но ему ответили, что для ответственного человека подобные переживания естественны, а альтернатив ему, как опытному капитану и одновременно с тем удачно собранной динамической модели коннектома, нет.
Страдал он или нет высокомерием, но Новак был достаточно умён, чтобы понимать, что он не единственный должен был задуматься об альтернативах. Самым простым и привычным способом повысить надёжность всегда было функциональное резервирование, но оно требовало ответственного элемента, принимающего решение по замене, переключению на резервный элемент.
Хотя, как уверяли капитана, он обладал абсолютной властью на корабле, даже над традиционно неотключаемыми, словно на термоядерных электростанциях, системами безопасности.
Постояв ещё в нерешительности - или задумчивости - Новак шагнул в новое помещение.
II
Заместитель капитана по внешней безопасности, словно олимпиец из гомеровского эпоса, возвышался посреди виртуальной битвы. Подобно укрытым туманом богам, направлявшим длани ахейцев или защитников Илиона, отражавшим разящую медь или на краткий, но фатальный миг ослепляющим её блеском противников своих героев, он боролся за исход сражения. Незримый для его участников, он был даже большим чем своенравный греческий бог - он бы командиром, до которого доводилась информация обо всех достижениях, положении каждого бойца. Любого из них он мог отправить на смерть или спасти. И они никогда, никогда бы не стали оспаривать его решения! А ведь даже не каждый представитель божественного племени мог похвастать подобным.
Кромсали здесь друг друга не люди, а бесчисленные дроны - зачищая чьи-то раздробленные ударной волной аннигиляционного взрыва позиции. Причём невероятно медленно, поскольку субъективное время военачальника бежало намного проворнее, чем на поле брани. Он, практически, мог быть одновременно в нескольких местах. И как бы быстро не бегал Ахилл...
- Капитан, - кивнул, развернувшись, рыжеголовый мужчина. Сражение застыло, несколько снарядов рельсовых пушек зависло в воздухе на удалении в пару километров от капитана и его собеседника... хотя любое расстояние здесь и было условностью. Замерли в воздухе и белые хлопья, отдаленно похожие на снег. Являвшие собой, в действительности, антоним слову "чистота".
- Хабис, развлекаешься?