— Ну, ваша светлость, скажите, что вы намерены делать со мною? — спокойно спросил Фёдор Долгоруков у Меншикова.
— Ты это, князёк, сейчас узнаешь; только скажи прежде, как ты попал ко мне в сад? Через забор, что ли?
— За кого вы меня принимаете? Я не вор, чтобы через забор лазить.
— Нет, ты вор, вор…
— Князь! — бешено крикнул молодой Долгоруков, меняясь в лице и быстро выхватив из ножен саблю.
— В ножны саблю, мальчишка! Ты забыл, что я — фельдмаршал российских войск! Забыл, что мне ничего не стоит стереть тебя с лица земли… Сейчас в ножны саблю! — крикнул Меншиков.
— Убейте меня, князь, если вам нужна моя жизнь, но не оскорбляйте постыдным прозвищем, — тихо промолвил Долгоруков, вкладывая свою саблю в ножны.
— А я повторяю, ты — вор девичьей чести.
— Ошибаетесь, князь! Я люблю княжну Марию, люблю сильнее жизни, но на её честь не посягал.
— Довольно! Слушай моё решение: если ты хочешь целым быть, то чтобы завтра же тебя не было в Питере. Не то не миновать тебе Сибири!
— Куда я должен ехать?
— Куда хочешь, только подальше от Питера… Я пошлю тебя на Кавказ.
«Уехать на Кавказ? Расстаться с милой княжной? Нет, я не могу, не могу», — подумал Долгоруков и не совсем твёрдым голосом проговорил:
— На Кавказ я не поеду, ваша светлость!
— На Кавказ не поедешь, так в Сибирь прогуляешься… Выбирай, что ближе и что для тебя лучше! Только жалея твоего отца, князя Василия Лукича [5], я на Кавказ тебя отправляю… Помни это!..
— Дайте мне хоть три дня срока! Я должен собраться.
— Ни одного дня!.. Завтра ты выедешь на Кавказ… Я к командующему на Кавказе генералу Митюшину приготовлю письмо, ты свезёшь его и там останешься… Слышишь? А теперь ступай!
Молодой князь направился было из сада.
— Постой, я сам провожу тебя, — проговорил Меншиков и пошёл из сада рядом с Долгоруковым.
Они вышли на двор и подошли к калитке; последняя была несколько приотворена. Меншиков, проводив незваного гостя, подошёл к сторожке и постучал в оконце.
Сторож Никита, дрожа всем телом, шатаясь, вышел из сторожки и упал на колени пред своим господином.
— Сколько, лукавый раб, взял ты с Долгорукова денег за то, что впускал его на двор в неурочное время? — грозно спросил Меншиков у сторожа.
— Князь пожаловал мне целковый, — всхлипывая, ответил тот.
— Подлый холоп, за целковый ты продал своего господина! Эй, дворецкого ко мне!
— Я здесь, ваша светлость, — раболепно изгибаясь, ответил толстый, круглый, с лунообразным лицом дворецкий Никанор Саввич.
— Сторожа со всей семьёй на поселенье! Чтобы завтра же его не было на моём дворе!
— Будет исполнено, ваша светлость!
— Продажному холопу нет пощады! — И, сердито проговорив эти слова, Меншиков направился к своему дворцу.
Дворецкий на почтительном расстоянии следовал за ним.
— Горничную девку Аришку одеть в посконный сарафан, остричь косу и отправить в мою сибирскую вотчину, в скотницы… понял? — в самых дверях дворца обратился Меншиков к своему дворецкому.
— Будет исполнено, ваша светлость!
Это распоряжение князя относительно Арины было вызвано тем обстоятельством, что на неё дворецкий указал как на пособницу свиданий княжны с Долгоруковым. Никанор Саввич ещё накануне выследил, что Арина передала какую-то записку сторожу; это показалось ему подозрительным; он проследил на следующий день за нею и сторожем и, убедившись, что княжна действительно находится на свидании с Долгоруковым, поспешил разбудить князя Меншикова. Тот спустился в сад, удостоверился в справедливости доноса дворецкого и круто распорядился как с обоими влюблёнными, так и с горничной Аришей и со сторожем. Он с таким же удовольствием предпринял бы крайне крутые меры против возлюбленного своей дочери, но здесь пришлось ему несколько сократиться — ведь это был не смерд какой-нибудь, а представитель богатого и властного в то время рода князей Долгоруковых.
Князь Фёдор Долгоруков был сыном известного в то время вельможи Василия Лукича. Получив хорошее образование, он по воле императора Петра Великого был для усовершенствования в науках в числе молодых дворян отправлен «в Неметчину». Пробыв долгое время за границей, он вернулся в Россию развитым, образованным молодым человеком. В то время уже царствовала супруга великого Петра, Екатерина Алексеевна. Князь Василий Лукич советовал сыну Фёдору служить при дворе, но не лежало у того сердце к придворной службе; он выбрал военное поприще и скоро дослужился до офицерского чина.