Немного в стороне, на обочине дороги, два офицера утешались бутылочным пивом.
Прыгая по уступам, Кромшин спустился со скалы. Перепуганные офицеры подняли к козырьку руки с бутылками пива.
- Вот-вот. Умно, умно придумали, - приговаривал начальник политотдела бригады, похаживая вокруг орудия. - И что, стреляет?
- Никак нет, товарищ полковник! - отчеканил прапорщик.
- Ну, это плохо. А пива у вас сколько бутылок осталось?
- Десятка полтора, товарищ полковник!
- Вот и хорошо. Мы тут с Григоричем (таково мое отчество. - Авт.) пива попьем, а вы за это время немецкую кровоплюйку на металлолом порежете.
- А как? - заикнулся один из офицеров.
- А так. Если не порежете, не видать вам очередных званий, теплых краев и ковров в военторге. Приступайте!
Офицеры съездили в Новую Титовку, на каких-то условиях договорились с моряками насчет автогена и на глазах у Кромшина разрезали свою находку. Металлические болванки сбросили в озеро.
Второй случай имел место в 1980 году. Где-то под осень совершали мы со школьниками поисковый поход от Озерко до Титовки. Шли через Средний. У Муста-Тунтури группа разделилась. Школьники с учительницей и корреспондентом газеты "Полярная правда" Людмилой Шебеко ушли через перевал, а мы остались работать на бывшей линии фронта.
Ребята, которые в то время создавали школьный музей, набрали с собой изрядное количество гильз, стволов, осколков. Прихватили и корпус от неразорвавшейся авиационной бомбы. Проводили мы их, а через сутки сами пошли обратно. У губы Кутовой поймали попутную машину и, пристроившись в кузове, поехали через перевал. Километров через пять машину вдруг остановил морской офицер.
- Перевал закрыт. Заминировано, - сказал он командирским голосом.
- А пешим можно? - робко поинтересовались мы.
- Сказано, закрыт!
Сидим. Ждем. Машин собралось десятка два. Прошел слух, что должны подъехать саперы. К вечеру выяснилось, что на дороге установлена авиационная бомба с приводом натяжного действия. Что ж, это серьезно.
Между тем стемнело. Саперов нет, а завтра надо быть на работе. Наш товарищ Саша Карпов вдруг вскочил и зашелся в истерическом смехе...
Этого еще не хватало. Ничего не понимая, мы смотрели на Сашу, а тот хохотал, приседая, хлопая себя по ляжкам.
-Бомба..., бо-бо... - задыхался он от смеха. И тут до нас, как до жирафов, дошло. Дети-то потащили с собой корпус бомбы! Уговорив оцепление, подошли к месту "минирования". Так и есть - посредине дороги красуется несостоявшийся музейный экспонат. От стабилизатора бомбы в разные стороны тянутся две веревки...
Можно только догадываться, что было бы, если бы мы признались, что имеем косвенное отношение к злополучной железке.
Инициативные школьники парализовали движение по перевалу на 17 часов.
"Дорога, дорога, ты знаешь так много..." Проезжая перевал, нельзя не вспомнить подполковника Кашина. В семидесятые годы он некоторое время был начальником тыла бригады ПВО. Как-то, наведавшись в Мурманск, заехал в организацию, занимавшуюся установкой дорожных знаков. Показал там карту полуостровов с сетью обозначенных дорог. Пожаловался, что нет знаков и от этого аварийность очень большая.
К отъезду из Мурманска кузов кашинского "Урала" был загружен всевозможными дорожными знаками. Доехал Кашин до Пьяного ручья. Отметил это дело и, продвигаясь далее, стал ставить дорожные знаки. Чего там только не было: и пешеходные переходы, и знаки ограничения скорости до 60 километров в час, и даже один "железнодорожный переезд".
В конце перевала, у Трезвого ручья, Кашин установил три знака - "родник", "стоянка" и "движение по кругу". Что ж, предлагаю испить холодной воды из Трезвого ручья и с благословения Кашина проехать по кругу полуостровами Средний и Рыбачий.
Ручей Корабельный
Трезвый ручей веселым потоком несется в губу Кутовую. Впрочем, он устал, обмелел, оскудел рыбой. А сосед его, тот, что в былинные века помогал поморам волоком перетаскивать суда из Мотовского залива в Варангер-фиорд, и вовсе водой не радует. А ведь мог стать каналом. Была такая мечта у людей.
Лет сто назад в Кутовой поселились рыбаки. В 1926 году в селе Кутовом проживало 6 саамов. В тридцатые годы XX века на смену им пришли военные: сначала пограничники, затем батальон 135-го стрелкового полка и отдельные пулеметные роты. К 1941 году в Кутовой был военный городок, состоявший из трех казарм, здания штаба батальона, клуба, столовой, пекарни, бани и всевозможных складов. У берега моря, в домах, оставленных рыбаками, располагался пост наблюдения и связи Северного флота.
С началом войны батальон стрелкового полка был отправлен для отражения возможных десантов в район Пумманок. Никто не предполагал, что фашисты прорвут нашу оборону на границе и выйдут к Кутовой со стороны перевала. Но вечером 29 июня это случилось.
В бой с горными егерями вступили малообученные солдаты отдельных пулеметных рот, повара, клубные работники и новобранцы из Мурманска, которые еще не успели надеть военную форму.
Противостояли им опытные, хорошо вооруженные солдаты вермахта.
30 июня нашу пехоту поддержали артиллерийским огнем корабли Северного флота. Они помогли удержать перешеек в самый трудный момент обороны.
Из Кутовой хорошо видна высота 122,0, со скал которой корректировал огонь артиллерии офицер Иван Лоскутов - прототип героя поэмы Константина Симонова "Сын артиллериста".
В районе Кутовой много политых кровью мест. Вот (справа от дороги) валун с мемориальной доской. Это в честь артиллеристов батареи Селиверстова, которые в критический момент вступили в бой один на один с пехотой противника.
Левее от дороги высота 47,6, иногда называемая "Бурмистровской". Всю войну командир дивизиона 104-го артиллерийского полка Михаил Бурмистров провел на этой сопке, под обстрелом.
Еще километр - и дорогу пересекает ручей. Прямо к нему приткнулись несколько дотов так называемой Главной линии обороны. Это детище неугомонного человека, автора и строителя единственной в бывшем Советском Союзе Кислогубской приливной электростанции Льва Борисовича Бернштейна.
Не торопитесь пересекать ручей. Обратите внимание - через него переброшен единственный на полуостровах металлический мост. Было это в 1980 году. В то время на базе геологов, что располагалась на перешейке между Средним и материком, работали два парня - Юрий Одинцов и Сергей Бельский. Уверяю вас, они соорудили этот мост по собственной инициативе и совершенно бесплатно. Как не вспомнить их добрым словом!
На Среднем много дорог. Большинство построены на скорую руку в годы войны. Та, что идет вдоль берега Мотовского залива, как бы центральная. Вот она опоясывает гору Сюит-веста-пахта и приводит нас в царство заброшенных построек, котлованов, воронок от бомб.
Среди обширных березовых рощ выделяются сочной травой поляны и лужайки с белоснежными россыпями ромашек и алыми кустиками иван-чая. В траве еле угадываются былые дороги и тропинки.
Где-то здесь в конце прошлого века облюбовал себе место для поселения финн Кейпанен. Вырыл на взгорке у ручья землянку, построил небольшой пирс и сарайчик. Рыбная ловля в Мотовском заливе приносила доход, и в двадцатый век трудолюбивый финн вступил, имея два добротных дома, три сарая, карбасы, баню. Сенокосные угодья позволяли ему содержать шесть коров и больше десятка овец.
Хуторок Кейпанена на картах 1935 года назывался Новое Озерко. А имя Озерко носили четыре дома, у места, где ныне находится воинское захоронение. Еще два поселка с таким же названием находились на противоположной стороне залива. Один у мыса Лазаря (два дома) и второй между ручьями, которые на картах 1923 -1932 годов отмечены как Полтын-Йоки и