— Никто не может сказать, что Халеф отказался от хорошей драки, — сказал парень, глядя мне в глаза. Я как-то сразу и окончательно успокоился. Хорошо он смотрел: без отвращения и без страха.
— Я драться не люблю, но если тебе этого так хочется и разрешит дядя Ор, то давай. Чтобы никто не сказал, что ты отказался от честной драки.
— Не здесь, не в таверне. И помни, ты мне обещал, — вмешался Ор.
— Не будет никаких проблем, дядя Ор. Я помню: я обещал.
Я встал из-за стола, прошёл мимо парня и направился к двери. Остановился перед Ором. Он молча вышел во двор — я за ним. В дверях я обернулся: парень шёл за мной. Все остальные держались хорошо сзади.
Мы вышли из постоялого двора. Перед ним была хорошо утоптанная и довольно большая площадка. Почти ровная.
— Здесь тебя устроит? — спросил я.
Парень криво усмехнулся: — Тебе выбирать. Меня всё устроит.
А ведь дрейфит. Пустячок, а приятно. Смотри, как я люблю, когда меня боятся.
Мы разошлись в разные стороны и стали лицом к лицу на расстоянии трёх шагов друг от друга.
Парень стоял, широко расставив ноги и выдвинув громадные кулаки на одной линии, направленной в мою сторону. Левый кулак чуть впереди, правый — сразу за ним. Локти прижаты к туловищу и защищают живот и печень.
Хорошая стойка. Мне специальная стойка не нужна. Я стал ровно, руки скрестил на груди.
— Начнёте по моей команде, — сказал Ор. — Ну что, готовы? Давай!
Парень сделал плавный широкий шаг левой ногой вперёд и вышел на правильную дистанцию для удара левой рукой. Бить не стал. Ждал, что я отскочу или назад или в сторону.
Я продолжал стоять в той же позе. Тогда он не выдержал и резко ударил правой рукой мне в голову. В последний момент я мягко бросил мою левую руку навстречу его кулаку, скользнув по его руке от кисти к локтю, совсем незначительно изменив направление его удара. Ровно настолько, чтобы его кулак прошёл рядом с моим лицом. Ещё я сделал скользящий шаг левой ногой чуть влево и вперёд и оказался в мёртвой зоне слева и немного сзади его туловища, так что он потерял меня из виду. Правую руку я мягко опустил на его локоть.
У парня оказалась удивительная реакция для обычного человека. Хорошо их учат в военной школе. Потеряв меня из виду, он тут же попытался наугад нанести мне удар локтем правой руки. Но я-то его видел хорошо и чувствовал правой рукой всё, что он делает. Слегка крутнувшись на левой ноге, я легко ушёл от его слепой атаки, и он снова провалился в пустое пространство.
До сих пор это был бой обычных людей. Разве что, отличающихся школой. Он сильнее, потому что больше меня и тяжелее. Я быстрее, потому что умею лучше расслабляться и использовать силу противника.
А ещё я быстрее потому, что я меньше. Большие, длинные руки и ноги, мышечная масса — всё это хорошо для группового боя. В бою один на один Халеф в принципе не может дать такую же скорость движений, как и я. Просто потому, что он большой.
Я могу проиграть, только если начну меряться с ним силой. Но я же не дурак. И так видно, что он сильнее. Я беру его на скорость. Просто разная техника боя, и только.
Но не это главное отличие учеников Захри от обычных бойцов. Главное — это мои глаза. Не зря их так боятся люди. Я видел сквозь ткань халата и кожу внутренние органы Халефа. Видел все болевые точки на его теле.
Я могу одним ударом пальца убить любого человека. Для некоторых точек мне даже не надо удара или прикосновения к коже. Достаточно просто поднести палец точно к этой точке.
Для меня убить или искалечить такого, как Халеф, — это просто. Победить и не забрать здоровье — задача из более трудных категорий.
Но не зря я был лучшим учеником Захри. Не зря Захри заставлял меня долго играться с приговорёнными к смерти преступниками, обездвиживая их на время и снова заставляя драться или в этот день, или на следующий.
Не было страшнее наказания, чем попасть в руки палачей школы мангусты. Нам заказывали или медленную и мучительную смерть, или смерть как бы без причины. Жил человек и вдруг умер. Почему, отчего, никто не знает. Просто смерть Захри не заказывали. Палачей, убивающих легко, было много и без нас.
Не хотел я убивать или калечить Халефа. И не только потому, что обещал Ору. Неожиданно для себя я почувствовал, что нравится мне этот парень.
Короткий жёсткий удар пальцем в точку между правым плечом и грудной мышцей — и правая рука Халефа повисла как плеть. Мягкий чистый уход от попытки захвата левой рукой и несильный удар — прикосновение в точку подмышкой левой руки. И опять жёсткий удар пальцами в мышцу левого бедра. Как укусы мангусты.
Всё. Можно возвращаться и доедать свой ужин. Я подошёл к Ору, и мы вернулись в таверну.
— Что будет с Халефом? — спросил Ор.
— Похромает денёк и придёт в норму, — ответил я равнодушно.
— Я в тебе не сомневался. С меня причитается.
— Да нет. Я думаю, это с меня причитается. Спасли Вы меня сегодня, дядя Ор. Я теперь про себя много нового знаю.
— Ну и ладно, надо поесть, что-то я проголодался.
Сели за стол и хорошо поели, не отвлекаясь на разговоры. Аппетит у нас был просто зверский.
Через два дня под вечер в таверну зашёл Халеф. Мы с Ором сидели как всегда в углу и неторопливо ужинали. Халеф подошёл к нам и поздоровался. Ор предложил ему сесть с нами. Тот не стал отказываться и сел на циновку рядом со мной. Я взял лепёшку и положил её перед ним. Халеф разломал лепёшку на две части и вернул мне половину.
Во все времена у всех потомков Авраама преломить хлеб означало одно: за столом сидят друзья. Ор взял мою половину и отломил от неё кусок. То же он сделал с половиной Халефа. Подавальщик принес кувшин вина для Ора и Халефа и кувшин молока для меня, и мы, не торопясь, съели хлеб.
— А хорошо сидим, — сказал Ор.
Халеф улыбнулся. Хорошая у него улыбка. И я вдруг почувствовал, что улыбаюсь тоже. Только не думаю, что у меня это получилось так же хорошо.
Но я, может быть впервые в жизни, сидел с людьми, с которыми мне не надо было следить за своим лицом. Как получилось, так и хорошо. Удивительное чувство. Даже с Захри я не мог это себе позволить.
— Быстро ты меня заделал. Даже обидно. Спасибо, что не убил, — сказал Халеф.
— Да уж, повезло тебе. Попал на лучшего. Другой бы, точно, если и не убил бы, то покалечил наверняка.
Ор и Халеф рассмеялись.
— Со скромностью у тебя проблем нет. Вот уж чего не думал, — проговорил Халеф сквозь смех.
Я тоже улыбнулся.
— Это тебе, большому и сильному, можно ждать, когда похвалят. Мне приходится обходиться своими силами. Иначе не дождёшься.
Тут уж они окончательно завеселились.
Отсмеявшись, Халеф попросил:
— Ты бы показал мне свои приёмы. Очень уж здорово у тебя это получилось третьего дня.
— Тебе это надо? Ты дерёшься, чтобы жить. А я живу, чтобы убивать.
И снова эти два придурка покатились со смеху. Что я такого смешного сказал? Ума не приложу. Но вдруг поймал себя на каком-то идиотском подхихикивании. Ещё немного, и мы уже втроём катались от смеха. Посмотрел бы на меня сейчас учитель Захри…
В таверне было уже довольно много народу и все стали поглядывать в наш угол. Поднялся высокий, бородатый мужчина и подошёл к нам.
— Мир вам евреи. Я Салех сын Авиуда из племени Симеона. Уважаемые, я тут один. Разрешите присоединиться к вам?
— Садись Брат. Места на всех хватит. Меня ты, наверное, знаешь. А это Халеф сын Иефонии Иудей и Осия сын Нава Ефремлянин, — представил нас Ор.
Салех подозвал подавальщика, приказал принести вина и чего-нибудь покрепче. Следуя его примеру, к нам стали подсаживаться и остальные посетители. Каждый заказывал новые напитки. Наша команда тоже не отставала.
Салех рассказал историю о том, как Иосиф взялся за десять лет научить разговаривать осла Фараона. Когда Иосифа спросили, как он это собирается сделать, он ответил:
— За десять лет или я умру, или Фараон умрет, или осел умрет. Что-то обязательно случится.
Теперь уже грохотала вся таверна.