— Джейн ждет ребенка, — заявил Гор. И, выдержав паузу, добавил, глядя на совершенно остолбеневшего отца:
— Папа, ты скоро будешь дедушкой.
Вот с этого все и началось.
Аэропорт Лондона, посадка, багаж, проверка документов. Все прошло как в тумане:
Рейс отложили на два часа по каким-то невыясненным причинам. Событие само по себе уникальное. Но даже это не смогло пробиться через туман, царящий в голове Алекса Енски.
“Дедушкой! Тр-рубы Иер-рихонские! Дедушкой… — бесконечно повторял про себя профессор. — Дедушкой, дедушкой… Надо же. Двенадцать колен Израилевых! Что же теперь? Я же глава семейства. Глава рода!”
Эти мысли наполняли его такой воздушной легкостью, что самолет, казалось, прилетел даже быстрее назначенного срока.
Из состояния восторженности его вывели египетские пограничники.
— Сабах ил-кхир, — радостно скалясь, обратился к Алексу Енски толстый араб, едва влезающий в тесную кабинку. — Добрый день! Вы покажете нам свои документы?
Ломаный английский и арабская хитрость в темных глазах. Профессор поежился.
“Все-таки надо быть внимательнее, обмануть англичанина этим олухам ничего не стоит”.
— Да, конечно. — Он подсунул свой паспорт через узкую щель в пуленепробиваемом стекле.
— Очень хороша, — заявил толстяк и углубился в изучение документа. — Цель приезда вашего?
— Научные исследования, — ответил Енски.
— А точнее?
— Точнее, я организовываю экспедицию. С целью произвести раскопки.
— У вас есть нужный разрешение?
— Да, конечно. — Енски полез во внутренний карман за другими бумагами. — У меня есть рекомендации, вам они нужны?
Египтянин кивал, не переставая улыбаться.
— Хорошо, хорошо.
Несколько листков выпали на пол. Профессор наклонился, подбирая их, с трудом ворочаясь в узком пространстве коридорчика.
Наконец он сумел собрать все нужные бумаги.
— Вот, — сказал он торжествующим голосом. — Вот разрешение из вашей Службы древностей, вот приглашение из Египетской академии наук, вот удостоверение из Королевской академии Великобритании, вот удостоверение члена Академии наук…
— Спасибо, — сказал толстяк, даже не посмотрев в предложенные документы. — Вы можете идти. Добро пожаловать в Египет.
— Вы же даже не посмотрели…
— Добро пожаловать в Египет, — снова повторил пограничник и улыбнулся еще шире.
— Действительно, — пробормотал Енски-старший. Он собрал документы, с трудом распихал их по карманам, чувствуя себя полным идиотом.
— Неужели ни одна поездка не может обойтись без этих нелепостей? — бормотал профессор себе под нос. Воздушность мыслей покинула его. — Почему первое, что тебя встречает в любой стране, это тупые служащие пограничной стражи и таможни. Кажется, их задача — это нахамить, испортить настроение и ограбить по возможности.
— Чия чемодан? Чия чемодан? — зазвучал за его спиной противный резкий голос. — Чия?
“Хорошо, что я не профессор филологии, — вздохнул про себя Алекс. — А кстати, действительно, чия… тьфу… чей чемодан?”
Он обернулся и обомлел.
Здоровенный, под два метра ростом, араб тащил на плече некий предмет, в котором профессор с трудом опознал свой багаж… Крупная зеленая клетка ткани была порвана в нескольких местах. Ремешки, перетягивающие крышку, находились на месте, но толку от них не было никакого, потому что дна у чемодана не существовало в принципе. Из зияющих дыр торчали носки, какие-то пакетики и колоритно свешивалась коричневая брючина.
— Эй… — выдавил из себя Енски. Удивительно, но араб живо откликнулся на этот возглас.
— Ваша чемодан! — заявил грузчик и бухнул растерзанный багаж к ногам профессора. — Очень слабый замок. Очень слабый. Плохой. Приносим свои извинения от наш аэропорт.
— Что это?! — побагровел Енски.
— Ваша чемодан, — ответил араб и оскалился. — Другие принесут еще ваши вещи. Кое-что упало.
— Где начальник аэропорта?! — заревел Енски-стар-ший во всю профессорскую глотку. — Твубы Иефифон-ские! Тьма Ефифеффкая!!!
От волнения у него, как всегда, начала выпадать вставная челюсть.
Грузчик слегка скис.
Через три часа Алекс Енски вышел под обжигающее солнце Каира, став обладателем нового, исключительно уродливого чемодана с фанерными стенками. Весь его багаж был смят, перевернут, местами порван так, словно в нем резвились орды крокодилов, некогда водившихся в Ниле, но теперь, к сожалению, исчезнувших вместе с фараонами. Чего-то не хватало, что-то добавилось, но профессор устал ругаться, устал разбирать перекрученный английский, устал от крепкого кофе, которым его пытались напоить все встречные-поперечные чиновники.