Оспак кивнул и улыбнулся, его густо перемазанное грязью и кровью лицо исказила гримаса, словно мускулы на лице завязались в узел.
Вскоре наши наблюдатели, смотрящие за противником через щели в надвратной башне, сообщили, что враги идут на приступ.
Я стоял за «волчьими клыками», с одной стороны от меня Финн, с другой — Оспак, от него несло страхом и застарелой кровью. В моем животе качались волны. Первый удар тарана о ворота почти их снес.
Финнлейт, Алеша и другие присели на корточках на стене, за бревнами частокола, и кидали последние оставшиеся у них камни и бревна, утыканные шипами, на головы врагов, которые колотили тараном в ворота. Камни с лязгом и грохотом попадали по поднятым щитам, но иногда раздавались вопли, говорящие о том, что не все снаряды сброшены зря.
Мы тряслись от страха и потели, стоя за «волчьими клыками», петли ворот звенели словно колокол, и этот звон все усиливался с каждым ударом; массивная балка засова трещала и подпрыгивала в скобах. Густая грязь сочилась из-под шарниров, на которых держались створки.
Воронья Кость проскользнул к ведущей на башню лестнице вместе с группой воинов, поднимающих наверх бревна, они начали забираться наверх, справа от них гудели ворота. На стене находился Алеша, он поднял и связал нащечники шлема, так что его уши были открыты, чтобы лучше слышать. Он увидел мальчишку, и что-то прокричал, но удары по воротам заглушили его слова. Воронья Кость лишь помахал ему рукой в ответ, Алеша нахмурился и сделал полшага к Олафу, чтобы прогнать того прочь.
И тут его настигла стрела, она попала прямо в шею, чуть ниже уха, и если бы он опустил нащечники, возможно, это его спасло бы, но они торчали сверху, как крылья, и стрела пробила шею насквозь. Он вздрогнул и схватился за древко, с недоумением уставился на мальчишку, подался вперед, изо рта хлынула черная кровь, он зашатался и рухнул, покатившись по лестнице,и остался лежать в нескольких шагах от Вороньей Кости.
Мальчишка в ужасе закричал, но кто-то уже схватил его и потащил назад, под защиту «волчьих клыков»; как раз в этот момент одна створка ворот раскололись в щепки в том месте, где крепилась к петлям.
Первым прорвался внутрь воин, вопящий во всю глотку, с его губ слетала пена, черные волосы торчали во все стороны. Он ринулся вперед с копьем, кожаный шлем съехал на лоб; не знаю, успел ли он разглядеть препятствие, на которое бежит, и успел бы остановиться, но на него напирали другие, и с отчаянным криком, призывая мать, он оказался насаженным на острие копья, словно мышь на клюв сорокопута.
Первый десяток закончил так же, копья там были достаточно длинными, и на некоторых насадилось по два или три тела, копья даже обломились под их весом.
Те, кто напирал сзади, поняли: что-то идет не так, они пробились за ворота, но двигались ни вперед, ни в стороны, а сверху на них летели бревна и камни.
Я кромсал, рубил и колол, деревянная конструкция начала поддаваться под напором врагов, с нашей стороны побратимы тоже уперлись плечами и стали толкать, а противники отталкивали их локтями, чтобы пробиться вперед и сражаться. Царило настоящее кровавое безумие, повсюду лилась кровь и дерьмо, воздух был наполнен воплями умирающих, кто-то просто орал от страха, а земля под воротами представляла собой толстый слой чавкающей кровавой грязи.
Финн стиснул челюсти в припадке ярости. Один из людей Рандра Стерки заглотил наконечник копья и свалился, пуская кровавые пузыри. Стрелы визжали и свистели, с обеих сторон люди кричали и умирали, Полянские лучники стреляли сквозь ворота, не особо обращая внимания, в кого летят стрелы.
Ян Эльф совсем спятил, он стал взбираться наверх на «волчьи клыки», его тело мелькнуло между насаженных на копья вражеских тел, а затем с громким воплем он бросился в самую гущу полян; я больше не видел его живым. Финнлейт с криком «Уи Нилл!» и со сгустками слюны в уголках рта, бросился за ним, он спрыгнул с башни и на миг показался в бушующем море врагов, словно кит, всплывший на поверхность, а затем исчез.
Все это сломило врагов. Еще минуту назад я рубил и колол, тяжело дышал и хрипел, руку свело от напряжения; кровь медленно капала с моего топора, затем я споткнулся о бревно «волчьих клыков», покрытое зарубками, где смертельно раненые враги корчились в муках и стонали. Поляне стали отступать, их лучники продолжали стрелять, и Финн закричал, привлекая наше внимание — теперь все стрелы обрушились на нас.
Мы сомкнули щиты и стояли, пока остальные не притащили несколько толстых деревянных дверей, выломанных из домов, и мы укрылись за ними. В конце концов обстрел прекратился, и мы вышли из-за укрытия, чтобы растащить трупы у ворот, мешающие закрыть створки, но ворота были так сильно повреждены, что закрыть их полностью не удалось.