— Верно, хватит спорить, — согласился Ботольв, он немного успокоился, заметив, что Финн тоже уступил.
— Что нам теперь делать, Орм? — спросил Финн. — Это будет трудный бой, что бы ты ни решил.
Я бросил на него быстрый взгляд, он даже не пытался скрыть радости в голосе. Мне не нравилось то, чем нам предстояло заняться. Нам предстояло выяснить, что происходит в усадьбе, а для этого кто-то из нас должен туда проникнуть. Пока мы не видели зарево пожара, значит враги еще не запалили Гестеринг, и Рандр Стерки со своими люди внутри, и кто-то должен выяснить, чем они там занимаются.
Оба уставились на меня в темноте, один просто не умел делать что-либо тихо, второй был как колченогая скамейка; нетрудно догадаться, кто окажется в роли лиса-воришки.
Финн передал мне свой сакс, словно заключая сделку.
Звезд не было видно. Мутная луна словно спотыкалась о тучи, гонимые ветром, который срывал пену с волн и бросал песок в глаза. Мы крались тихо, как косули, по направлению к темной громаде длинного дома Гестеринга, чуть подсвеченной кострами вокруг.
Для своего немалого веса и одной ноги Ботольв передвигался достаточно тихо, песок поскрипывал под его деревянной ногой, а Финн полз по-кошачьи. Мы остановились, вспотев, как дерущиеся жеребцы. Я облизал сухие губы.
Резкий запах горящего дерева ударил в нос, и я заметил впереди неясную тень, похожую на мертвого кита, на которого тихо накатывают волны – это оказался корабль Рандра, «Крылья дракона», выброшенный на песок, наполовину обгоревший. Ботольв приглушенно усмехнулся, увидев это, и мы спрятались в тени корабля, там, где вонь была сильнее, а тени гуще. Сразу за ним, у пристани, был пришвартован второй корабль, незнакомый мне.
Я уселся на песок, снял мокрые сапоги и передал их Финну, затем мы замерли, услышав чей-то громкий вопль, словно лис взвыл в отчаянном страхе. Этот голос показался мне знакомым — кто-то кричал от страшной боли.
Я взглянул на Финна, потом на Ботольва, затем начал пробираться к длинному дому Гестеринга, мокрые шерстяные штаны сковывали движения, песок вперемешку с острыми ракушками и галькой поскрипывал под ступнями. Лодыжка горела, словно пронзенная раскаленным гвоздем Рефа — последствия старой травмы, как и обрубки моих отсеченных пальцев, которые иногда безумно чесались; поэтому я знал, что имел в виду Ботольв, рассказывая о своей деревянной ноге.
Я нашел то, что искал, и удостоверился, что внутри никого нет, затем взобрался на нужник, оттуда перепрыгнул на крышу свинарника, примыкающего к главному залу. В подошвы ног впивались занозы от дранки крыши, я старался, чтобы она не трещала и не скрипела под моим весом. В конце концов, я добрался до конька, увенчанного драконьими головами, слепо пялящимися во тьму, разинув пасти.
Там я остановился, дрожа от холода, свежий ночной ветер продувал мокрую от пота рубаху. Затем я схватился за драконью голову, свесился вниз и протиснулся через темное квадратное отверстие дымохода, достаточно широкое для меня. Внизу сквозь голубую дымку звучали голоса, огонь в очаге горел.
Вместо того, чтобы сделать отверстие дымохода по центру, мастер-датчанин, когда-то давно построивший длинный дом Гестеринга, все устроил иначе. Хотя два отверстия имели свои преимущества — они засасывали дым по всей длине зала, поднимая его высоко к стропилам, прогоняя насекомых, окуривая подвешенные для копчения туши, но самое главное — я оставался невидимым в тени деревянных балок.
Я проскользнул внутрь, удивившись, что пришлось с таким трудом протискиваться — я не осознавал ширину своих плеч и все еще представлял себя щуплым пацаном. Но все получилось, наверное, я был просто слишком напуган.
Голоса стали громче, едкий дым щипал глаза, кто-то открыл дальнюю дверь, дым от очага поднялся выше, скапливаясь возле дымовых отверстий. Я коснулся рукояти сакса, зажатого между коленями, стараясь успокоить дыхание, сердце бешено колотилось, а горло и глаза жгло от дыма; настало время сделать что-нибудь глупое или что-нибудь смелое.
Я сидел в пепельной тьме, словно ворон на ветке, и смотрел вниз, сквозь слабо освещенную дымку, свесившись чуть вперед и зацепившись для равновесия одной рукой за балку. Подо мной покачиваясь куски китового мяса, сыры и рыба, черные от дыма и раздражающие ноздри запахами. Я сделал шаг, еще один, и остановился — в нос ударил запах жареного мяса, принесенный сквозняком откуда-то снаружи.