Александр вернулся к очагу и, не теряя времени, стал рубить на дрова заранее припасенный сушняк.
Кроме мельницы, он внес в жизнь поселка еще некоторые изменения. Алекс соорудил баню с парилкой и теперь каждый седьмой день с наслаждением парился, лупя себя дубовым веником и ныряя в пруд. Энохсету нововведение понравилось, хотя для больного старика Алекс никогда не топил баню слишком жарко. Вдруг сердце не выдержит?
Пришла пора готовить лепешки. Руки сноровисто раскатывали тесто, а в памяти продолжали возникать картины из островной жизни. Кроме стрельбы из лука и обработки камня, юноше пришлось первый раз в жизни поработать скорняком, соорудив келлуанину теплую куртку из козьих шкур. В поселке имелся значительный запас разнообразных льняных тканей и готовых платьев. То ли из-за болезни, то ли от старости келлуанин последнее время мерз и напяливал на себя кучу рубашек. Глядя на его мучения, Александр и решил заняться выделкой шкур. Жилет немного пованивал, но Энохсет был очень доволен обновкой.
Юноша выложил рыбу и лепешки на поднос.
— Певчую птичку словами не кормят, — весело сказал он, ставя его на террасу.
Айри сразу замолчала и, глядя на еду, громко сглотнула слюну.
Старик улыбнулся сухими губами.
— Кушай, дитя, — проговорил он. — Ты, наверное, давно не ела?
Девочка не заставила себя упрашивать. Разломила лепешку и принялась раздирать пальцами белую мякоть рыбины.
Энохсет смотрел на нее с умилением и вдруг, обернувшись, сказал:
— Алекс, принеси вина. Такой день надо отметить!
Айри улыбнулась с набитыми щеками и сразу стала похожа на довольного жизнью хомячка.
Юноша принес кувшин и бронзовые стаканы.
— Я благодарю всех богов Великой реки за то, что перед смертью довелось встретиться с такой красивой девочкой из родного Абидоса.
Он выпил, и вновь расчувствовавшись, вытер глаза платком.
— Видишь, Алекс, — проговорил он, громко сморкаясь. — Как келлуане ценят свои реликвии! Через столько лет Тусет ищет их даже на краю света.
Александр, у которого все время вертелась в голове какая-то не оформившаяся мысль, внезапно спросил:
— А ты хочешь, чтобы он ее нашел?
Какое-то время Энохсет молча жевал беззубыми деснами. Проглотив, он вздохнул.
— Какая разница, чего хочу я. Корабль уплыл.
— Но он будет возвращаться, — напомнил юноша.
— И что? — не понял старик.
— Если зажечь костер на горе, он привлечет внимание.
Старик молчал. Продолжая есть, Айри с интересом прислушивалась к разговору.
— Мы же не знаем, когда они поплывут назад, — наконец, сказал он.
— Можно примерно посчитать, — предложил Алекс. — Сколько дней от нашего острова до Найульских?
Энохсет прикрыл глаза и стал беззвучно шевелить губами.
Девочка налила себе вина и отломила кусок лепешки.
— Я помню, пират говорил Хотепсету, что до первого из островов осталось три-четыре дня пути. Но это зависит от ветра.
— А сколько их всего? — продолжал расспросы Александр.
— Три! — громко сказала Айри. — Это я точно знаю.
Мужчины внимательно посмотрели на нее.
— Наш лоцман рассказывал капитану, а я слышала.
— Если они рядом, то на каждый остров они потратят по одному дню, — начал считать Алекс. — И получается, что через семь дней их уже можно ждать.
— Вот тогда и подумаем, как поступить, — проворчал старик, поднимаясь. — Покажи ей комнату. Пусть отдыхает, а я хочу умыться.
Александр кивнул. Он сходил за кувшином, тазиком для умывания и глиняной коробочкой с полужидкой субстанцией, служившей мылом.
Когда он вернулся, Айри доела рыбу и болтала с Энохсетом.
Старик смеялся и казался помолодевшим на десять лет. Потом он отправился спать, а Алекс повел девочку на противоположную сторону ограды, где располагался еще один длинный дом.
— Здесь жили слуги и их семьи, — ответил он на ее вопрос.
Александр толкнул дверь, жестом приглашая Айри войти. Пока она оглядывалась, юноша открыл ставни на окне. Полуденное солнце осветило стены из ровно отесанных бревен, земляной пол, черный круг очага, обложенного закопченными камнями. В одном углу располагалось низкое широкое ложе, застеленное циновками. Возле него две низкие табуретки, а напротив стоял сундук так же покрытый циновками.
— Располагайся, — гостеприимно сказал Алекс. — Я схожу за шкурами. Ночью здесь бывает прохладно.