Виктору ничего не оставалось, как покорно замереть и с будоражащим сознание восторгом вдыхать запахи молодого девичьего тела и легкий аромат самых лучших благовоний. От такой близости в голове странно зашумело, а легкие стали работать с непонятными перебоями. Поэтому он чисто машинально выполнил еще одно указание.
– Но для начала положи мне руки на плечи! Хорошо… Ну а теперь поцелуй меня!
Шок у замершего мужчины произошел не столько от произнесенного вслух желания, сколько от осознания, что он сейчас выполнит его с огромным удовольствием и страстью. Совсем не контролируя собственное тело, Виктор стал наклоняться к призывно приоткрытым губам. И только широко раскрытые, горящие неистовым огнем глаза принцессы его сбили. Словно не своим языком, смущенный, он проговорил:
– Но как же так… я ведь такой страшный и опухший…
Роза отозвалась так быстро, словно заранее предвидела его сомнения:
– Не волнуйся, я закрою глаза!
И тут же крепко их зажмурила, продолжая при этом тянуться вверх на цыпочках. Но теперь уже Менгарец контролировал свое сознание. Чувствуя, как внутри трещат от усилий все кости, он слегка отстранил девушку от себя и тихо прошептал:
– Но так нельзя…
– Почему?! – Вместе с вопросом женские глаза резко распахнулись, и в них виднелось столько недоумения и боли, что он растерялся еще больше:
– Ну, ты понимаешь… так получается, словно при насилии… ты ведь меня заставляешь…
– Я тебе не нравлюсь?
– Да нет, тут дело совсем в другом…
– Так объясни в чем?! – Роза постепенно переходила на крик.
– Пойми правильно: ты ведь совсем еще молодая девочка, а я старый, израненный мужчина, ну какие могут быть между нами поцелуи?
– Ты не старый… а раны зарастут… – Губы у нее задрожали.
– Все равно наша разница в возрасте неприемлема для подобных отношений.
По щекам принцессы двумя ручьями покатились обильные слезы. Она резко шагнула назад, сбрасывая руки Виктора со своих плеч, а в ее голосе зазвенел металл:
– Значит, так? Значит, именно так ты ко мне относишься?! И это после того, что я для тебя сделала? Ну что ж, значит, так мне и надо! Выходит, зря о тебе была другого мнения! Ой как зря!
– Ну зачем ты так? – Виктор чувствовал себя опять раздавленным, немощным, разбитым и… разочарованным. Причем разочарованным именно в своих действиях. Что-то он сделал не так, и все теперь пошло наперекосяк.
– Как?! – воскликнула Роза, еще больше удаляясь от него. – Тебе противна моя молодость? Ты отвергаешь мою красоту? И в твоем сердце нет даже капельки благодарности за мои усилия и риск? Ха! Да кто ты после этого?!
Пришелец виновато опустил голову:
– Если бы я знал…
Но, когда услышал быстро удаляющийся стук каблучков, резко вскинулся и в душевном волнении только и смог прохрипеть:
– Роза, постой! Давай поговорим!
Но девушка никак не отреагировала на эти слова. Перед выходом она остановилась, достала платочек и тщательно вытерла все следы слез, потом выскочила из лаборатории и так за собой хлопнула дверью, что все здание вздрогнуло, а кое-где по углам наверняка появились трещины.
А его святость, высший проповедник монастыря Менгары осторожно присел на стул и словно в трансе пробормотал:
– Ну и что я наделал?
Глава 8
И МОРЕ СЛЕЗ
Гром Восьмой только отъехал от столицы королевства в сопровождении своего гвардейского воинства, как ему навстречу попался посыльный с севера. Воин скорей всего спешил с хорошими новостями, потому как докладывал бойко с прорывающейся улыбкой:
– Ваше величество! Окруженные войска империи Сангремар готовы к капитуляции. Но они очень опасаются за судьбу прекрасных наложниц и поставили единственное условие, разоружение и пленение должно проходить только под вашим личным контролем.
– Ха! Какое совпадение! – засмеялся король, поворачиваясь к своим приближенным. – Я ведь как раз для этого в ту сторону и направляюсь.
– А если это ловушка? – высказался один из военных чинов.
– Вот мы на месте и разберемся! – пообещал правитель Чагара. – Вперед!
Конечно, в сопровождении целой тысячи таких отборных и великолепно вооруженных воинов монарху было нечего бояться. Да и животные для верховой езды подбирались под стать бравым гвардейцам, а под седлом у короля гарцевал самый красивый и выносливый скакун. Тысяча всадников продвигалась неспешно и уже ближе к полуночи приблизилась к тому месту на побережье, куда идущая на прорыв волна имперцев отступила после столкновения с северной группой союзных войск. Первая отчаянная атака заставила агрессоров захлебнуться в собственной крови, и оставшиеся в живых около пяти тысяч Львов теперь прочно засели в скальном образовании в глубине береговой зоны. Как раз там, где, по странному совпадению, Менгарец выбрал место для строительства порта-крепости. Скалы разделялись от пролива широченной полоской пляжа и каменистого плато, поэтому любые попытки окруженных пробраться к воде были обречены на неудачу мощно укрепленными редутами. Остатки армии Гранлео все равно не могли долго продержаться в природной ловушке. Сразу выбивать их оттуда не было никакого смысла, потому что запасы питьевой воды у них все равно бы закончились через два, максимум три дня. По данным предварительной разведки колодцев там не было. Да и продуктов питания отступающие имперцы не могли захватить слишком много. Скорей всего именно по этим соображениям Львы Пустыни, а также некоторые оставшиеся в строю генералы непобедимой армии и прислали сегодня после обеда парламентеров для переговоров. Желание сдаваться лично королю никого особо не удивило, да и не знали командиры Союза Побережья, что среди скал спрятались не просто какие-то простые наложницы с евнухами павшего императора, а невероятные, скорей всего самые великолепные красавицы этого мира. Поэтому осажденным был дан ответ: ждать волеизъявления Грома Восьмого, а к самому монарху срочно отправили посыльного. Никто не верил, что король приедет сам, да так быстро. Но, когда узнали, что он уже едет, стали разжигать оговоренные с парламентариями костры.
Вскоре из-за скал появилось сразу несколько человек, неся над собой ярко горящие факелы и зеленые ветки – знак перемирия и переговоров. По их одежде и манере держаться сразу становилось понятно, что это не простые воины, а кто-то из придворных, а то и ближайшего окружения покойного императора. Вельможи безропотно перетерпели тщательный обыск и только после этого предстали перед усевшимся на походном троне победителем. Гром не собирался с ними долго беседовать:
– Почему не начинаете сдавать оружие?
– Извините, ваше величество, но мы должны были убедиться в вашем личном прибытии.
– С чего бы это? Мои генералы и сами бы сумели распределить пленных.
– Ваше величество, – масленым, но вполне рассудительным и убедительным голосом заговорил один из вельмож, – осмелюсь заметить, что есть такие военные трофеи, которыми могут завладеть только короли. Их подданные порой не имеют права даже взглянуть на завоеванную роскошь. Иначе помыслы их будут завистливы, мысли путанны, а поступки непредсказуемы. Понимать и владеть истинной красотой могут только великие и самые сильные люди нашего мира.
Высказанные сентенции полностью соответствовали тем мыслям, которые король совсем недавно поведал Менгарцу в личном разговоре. Но все-таки следовало уточнить:
– Наверняка вы имеете в виду наложниц. Но тогда получается, что вы сами все последнее время обладали непозволительной роскошью.
Теперь заговорил следующий вельможа, который скорей всего имел военную власть среди пленных. Он говорил резко, отрывисто и по существу:
– Ваше величество! Все это время наложницы находились под неусыпной опекой преданных им евнухов. Даже из нас никто не осмелился приближаться к их шатрам, а уж тем более заглянуть внутрь. В этом мы можем поклясться собственными жизнями. Да и допрос любого простого воина из числа наших подчиненных это подтвердит.
– Хорошо, допустим с наложницами я разберусь. А вот что делать с вами?
– Все в руках победителя! – четко ответил военный. – И вы можете делать с нами все что угодно: казнить, отправить на каторгу или привлечь для любой другой деятельности на благо вашего королевства. Нам все равно. Потому что свое основное предназначение мы уже выполнили: сохранили самых прекрасных женщин для нашего мира. Хотя не стану скрывать, при особой милости с вашей стороны, если нам сохранят жизнь, мы готовы со всем усердием служить вашей королевской династии. Нашего императора больше нет в живых, а значит, мы можем принести новую присягу нашему новому сюзерену.