– Кто следит за гориллами ночью?
– Никто. Они заперты в надежных металлических клетках.
– А вдруг ночью случится пожар?
– Об этом даже подумать страшно. Если уж на то пошло, подумайте, что будет, если пожар случится днем. Нельзя же просто открыть клетку с гориллами и сказать: «А ну-ка, выходи отсюда!»
– Эти гориллы злые? – спросил Мейсон, прищурившись.
– По-моему, очень. Я баловала только одну, самую маленькую. Она любила меня. Некоторые из них хорошо относятся к людям, а некоторые не очень... Отдельные эксперименты проводились специально для того, чтобы довести их до помешательства. Их приучали брать пищу из ящика, только когда звенит звонок. В другое время они получали удар электричеством, если пытались открыть ящик. Затем дрессировщики меняли абсолютно все сигналы они это как-то объясняли – что-то вроде потери ориентации. Мне это не нравилось. И Элен тоже.
– Ну ладно, – заключил Мейсон. – Как бы там ни было, но меня больше всего заинтересовало то, что вы сообщили о дневнике. Большое спасибо.
– Элен была очень скрытной, мистер Мейсон, – сказала миссис Кемптон. – У нее были огромные амбиции. Ради них она была готова все принести в жертву, и, разумеется, когда-то в прошлом у нее была несчастная любовь.
– Она вам об этом рассказывала?
– Боже милостивый, конечно нет. Да и не было никакой необходимости. Все и так было ясно как божий день.
– И в чем это выражалось?
– Она была, очевидно, безответно влюблена в кого-то, кто... ну, иногда у меня мелькала мысль, что это был некто из высших слоев общества, считавший, что она ему не пара. И Элен, похоже, посвятила всю свою жизнь, чтобы доказать ему, что она сама может добиться успеха в жизни, а единственное, в чем она действительно могла бы преуспеть, так это... ну, что-нибудь вроде съемок в кино. Она была действительно красива.
– Похоже, вы правы, – сказал Мейсон, – я видел несколько ее фотографий. Вы не знаете, кто ее снимал?
– Наверное, мистер Эддикс. Он постоянно всех щелкал, и в общем у него получались довольно приличные снимки.
– У него и на яхте был фотоаппарат?
– У него и на яхте были фотоаппараты, и дома у него были фотоаппараты, и где их только не было. У него множество камер самых разных марок.
– А вот насчет неудачной любви Элен – откуда у вас такая информация?
– Это же просто как дважды два. Она была симпатичной нормальной девушкой, но, похоже, не слишком стремилась бывать в обществе. Она работала, вела дневник, загорала. У нее даже была кварцевая лампа специально для сумрачных дождливых дней.
– И в этом заключалась вся ее жизнь?
– Да, и еще работа. Конечно, у нее не было определенных рабочих часов. Она всегда была наготове, на случай, если вдруг возникнет в ней необходимость, и, само собой разумеется, она сопровождала мистера Эддикса, куда бы тот ни отправлялся.
– И часто такое случалось?
– О да. У него на плите всегда грелось много утюгов. Случалось, что ему звонили по поводу его рудников или чего-нибудь еще и он срывался с места, бросая вещи в машину и тут же отправлялся – иногда вместе с Херши, иногда с Фэллоном, иногда один – ну, если, конечно, не считать Элен. Она сопровождала его во всех поездках.
– Позвольте напоследок задать вам еще один вопрос. Не кажется ли вам, что было нечто странное в обстоятельствах смерти Элен?
– Ну конечно же.
– Я имею в виду: не было ли у нас такого чувства, что она не могла покончить жизнь самоубийством?
– То есть что ее случайно смыло за борт?
– Я прошу вас ответить на мой вопрос, – настаивал Мейсон.
– Мистер Мейсон, – ответила она, – я никогда не говорю того, что могло бы поставить кого-то в затруднительное положение. Мне слишком хорошо известно, как начинают ползти слухи и как они могут отравить кому-нибудь всю жизнь, но... в общем, на месте полиции я бы так просто это дело не оставила.
– Почему?
– Потому что... ну, потому, что я уверена, я просто абсолютно уверена – Элен не могла покончить жизнь самоубийством, и я знаю, что кто-то взял ее дневник и выбросил за борт.
– Откуда вам это известно?
– Потому что ее дневник пропал, а я точно знаю, что он всегда был при ней.
– Откуда вы знаете, что он пропал?
– Мне пришлось впоследствии побывать в каюте Элен – чтобы прибрать там и собрать вещи для судебного исполнителя. Мы пришли туда вместе с ним и тщательно все осмотрели. Он положил всю ее одежду и личные вещи в одну коробку, а книги в другую.
– У нее не осталось родственников?
– Никто не смог ничего о ней разузнать – ну, откуда она и все такое.
– Натан Фэллон увернет, что он ее дальний родственник, – сказал Мейсон.
– Натан Фэллон? – удивленно воскликнула миссис Кемптон.
Мейсон кивнул.
– Да она его люто ненавидела. Он скорее родственник не ей, а тем обезьянам в клетках.
– А вам не показалось, что они, возможно, были знакомы еще до того, как она получила это место и...
– Вы хотите сказать, что она устроилась на это место благодаря ему?
– Ну, в общем, да.
– Боже мой, конечно же, нет, Она ненавидела Натана Фэллона.
– А вы как к нему относились?
– Я считаю, что никого нельзя ненавидеть.
– Но он вам не нравится?