Загин не согласился:
— Был бы медведь — он бы полакомился. Трупами мишки не брезгуют.
— Да, это не медведь. Это человек, — настойчиво повторил Фарафа. — Убийца. Медвежья метка — это как сигнал зла.
— Черная кошка? — проиронизировала Александра. — Понятно — оставлять фирменный след в большом городе. Здесь-то зачем?
— Все то же самое. Запугать. Лишить воли.
— Думаете?
— Зря иронизируете… Теперь пойдемте к другому месту. — Фарафа повел следователей к обитому проолифленной дощечкой домику. — Это случилось там, в самом помещении. У нас в таких домиках офицеры живут. Грубо говоря, живут они же всегда на объектах. Один домик на троих, комнатки маленькие, но изолированные, тут у них кровати, шкафы, вещи.
Полковник достал из кармана ключ и отомкнул маленький навесной замочек.
— Здесь же место проклятое. Я про Зло, — продолжал он рассказывать. — Проходите. Базу строили в дурном месте, чтобы местные жители носа сюда не совали. Таежники — они тайги не боятся, все выведают. А «дурные места», как дети, страшась, стороной обходят. Ну и самое главное, космос отсюда как на ладони. В давние времена здесь погибли медведица с медвежатами — охотники (из больших советских шишек) были пьяны, мать поймали, а медвежат на ее глазах закололи и съели. Ну, там, шашлык, жаркое на угольях. Мать, сами понимаете, хоть и зверь, а как есть мать, взломала путы и ринулась на извергов, но была застрелена. С той поры любой медведь, забредающий в этот район, становится одержимым. Жаждет убивать.
— Таежные байки, — заключил Купчик.
— Нет, это молва, — отозвался Фарафа, открывая дверь в одну из комнат. — Комната Васина. Здесь его убили. Вот его кровать — он лежал на ней. Видите следы крови на смятой постели?
В прибранной комнате, с небольшим шкафом, тумбочкой и окровавленной кроватью, было тесно. Никаких следов борьбы. Видимо, убитый до нападения спал и не оказал сопротивления.
— Смотрите, — завороженно произнесла Александра.
На деревянной стене, чуть выше спинки кровати, красовались пять глубоких борозд медвежьей пятерни.
— Да, медвежий след. И так во всех случаях, — подтвердил полковник. — Я же говорю — это человек.
— Как же он оставляет медвежий след? — спросил Загин. Он еще никаких догадок, в отличие от Александры, не делал, но все запоминал, сопоставлял факты, анализировал, копил информацию.
— Медвежий след… Это история! — хмыкнул полковник. — Прошлым летом дело было. Повадился на базу медведь заглядывать, да злющий. Всё боялись — попортит оборудование. А тут спор случился. Мы сначала медведя отпугивали — ну, стрельнем вверх, он и убегает, а тут — у нас два охотника заядлых, Игин и Прозоровский, оба ребята крепкие, поспорили, кто медведя возьмет. Прозоровский вырезал рогатину, и, когда медведь вышел опять в поселок, мы всей компанией собрались, понятное дело, все с автоматами, смотрим, страхуем, Прозоровский взял рогатину, армейский нож и пошел на медведя. Медведь увидел человека, заревел, встал на дыбы, попер навстречу. Обычный медведь не пойдет на человека, если есть возможность уйти, а наши — все одержимые. Прозоровский уловил момент, упер рогатину медведю в грудь — чтобы тот не достал лапой (удар хищника смертелен) — и вогнал нож по рукоятку. Он отскочил, медведь рухнул. Прямо как в старину. У него в домике до сих пор шкура лежит, и морду оскаленную он себе оставил, а две лапы, специально обработав и залакировав, подарил мне и своему оппоненту в споре — Игину.
— Надо взять обе лапы и, приложив, выяснить, какой из них сделана метка, — сказал Купчик.
— У тебя все просто, Ваня, — осмеял его Загин. — Ты уверен, что такой лапой человек в состоянии сделать такие глубокие борозды?
— Ну сделал же!
— С лапами проблема. — У Фарафы снова лицо стало виноватым. — Обе лапы пропали. И у меня, и у Игина.
— По-другому и быть не могло, — согласился Загин, посмотрел на Александру, мол, как у них все здесь закручено замысловато.
Александра обернулась, взглядом велела выйти вперед Степушкину:
— Расскажите, как вы обнаружили тело?
Тот замялся, плаксиво сморщился — общение со следователями его все больше убеждало, что, раз он обнаружил трупы, на него все и свалят. Заговорил оторопело:
— Зашел к нему — мне с ним выезжать на дежурство, — смотрю, распластанный лежит, весь в крови. Я сразу доложил.
— Когда это было?
— Днем. Мы вернулись с объектов, пообедали, помылись, немного передохнули. Пора выходить — его нет. Я заглянул к нему — он мертв.
— Вы где живете?