— Петр Сергеевич, — обратилась Александра к Вепреву. — Простите за странный вопрос, вы с оружием или ваша кобура пустая?
Майор сразу расплылся в располагающей улыбке:
— А в чем дело? Опасаетесь чего-то? Или кого-то? На базе все вооружены — пистолеты, автоматы, там и мой пистолет, я ведь на базе в штате числюсь, хотя и служу в в/ч NN…
— А у пилотов оружие есть? — кивнула на кабину Александра. Веселое дело — все военные, и все без оружия. Это очень по-русски!
— У них есть… Пистолеты.
— Понятно. Пистолеты… Пукалки. Все понятно, — отозвалась Александра. Понятно, что они голые, и если там лихие золотодобытчики, эдакие пираты двадцать первого века, то им амба! А про чужую «частную армию» и думать не надо! Вот тебе, мама, и на пять дней. Как получится! А есть ощущение, что уже получается неважно!
Вертолет пошел на снижение, лопасти противно засвистели, и спустя долгожданный миг колеса коснулись земли.
Вепрев открыл дверцу вертолета, выдвинул вниз железную лесенку.
— Прошу, господа следователи! Мы дома!
— Не по уставу обращаетесь, товарищ майор! — отозвалась со скепсисом Александра.
— Виноват.
«Совсем как денщик царской армии в советских фильмах», — с юмором подумалось ей.
Шел дождь. Было жутко темно — огни винтокрылой машины отбивали стену мрака, гудели винты работающих двигателей, рассекая воздух быстрыми круговыми движениями, шумел лес под порывами мокрого ветра. Душа сжималась в тоске — сразу ясно, что у черта на куличках. Или нет, хуже — в медвежьем буреломе. И выходить туда не было никакого желания. А надо… Жуть полная!
Ваня Купчик наконец проснулся — как у него все просто. Петр Загин перестал укать, удивился: «Прилетели?»
Первым на грешную землю ступил, сойдя по ступеням железной лестницы, местный абориген, майор Вепрев, за ним последовал Ваня, потом ворчащий из-за сбоев его музыкального плеера Петя Загин. Александра спустилась по скользким от дождя ступенькам последней. Петя поддержал ее — все, теперь она на твердой почве, где-то далеко-далеко, в чертовой дыре… Нет, не в чертовой, а в черной дыре. Это черная дыра, которая всасывает в себя весь негатив. И вокруг присутствует один ужас. Ужа-ас! Ужас… Господи, что за служба такая интересная ей выпала по судьбе, подумалось Александре.
Их встречали. Невыспавшиеся, усталые мужчины средних лет, в мятых камуфляжах — трое, явно не террористы. Александра быстро настроилась на обычную служебную рутину — надо отбросить фантазии в сторону и серьезно поработать.
Майор Вепрев уже пожал руки встречающим и указал на секретников:
— Следователи: майор Андреева Александра Сергеевна, капитан Загин, капитан Купчик.
— Очень приятно, — кивнул Александре представительный чернявый мужчина лет сорока. О себе сообщил: — Начальник базы полковник Фарафа, — и представил сопровождающих: — Мой заместитель — полковник Синицын, майор Гущин.
Синицын чем-то походил на своего шефа — темной шевелюрой и прищуром глаз, которые смотрели так же тревожно, а вот Гущин был иным — светловолосый зеленоглазый гигант под два метра и за сотню килограммов, — он хмыкнул, потер небритый подбородок (в Париже модна трехдневная щетина) и улыбнулся, выговорив комплимент Александре:
— Как приятно, товарищ майор, увидеть именно вас в этот дождливый ночной час.
— Спасибо вам за комплимент, товарищ майор, но уже утро.
— Пока никто этого не наблюдает — темень!
— Я же разглядела цвет ваших глаз. — Это была констатация факта.
Местные военные повеселели, подумав: «О-ля-ля! Гущин произвел впечатление на московскую леди».
Гущин объяснил Александре ее зоркость:
— Огни вертолета вам помогли.
Мужчины скупо заулыбались. Александра тоже изобразила дежурную улыбку — видимо, Гущин здесь был главным специалистом по общению с женщинами-коллегами, и его общие фразы насчет метеоусловий должны были ей сигнализировать о ее мощной неотразимости. Да сюда хоть черта в юбке завези — они обомлеют. Одичали здесь совсем!
Она перевела взгляд на своих подчиненных, хитрых капитанов, — сто процентов, они разболтают именно Гущину красивую, выдуманную ими легенду. (Ясно, они ее выдумают! Ей хватило короткого знакомства, чтобы распознать их авантюрно-хулиганские сущности.) Расскажут, что она еще робкая девственница, и остается таковой из-за роковой страсти, постигшей ее в семнадцатилетнем возрасте к старому, седовласому педагогу университета, который помер внезапно, а она с той поры дала обет воздержания. Выдумщики! Просто нет никого подходящего, а с кем попало — не хочется!