— Да кому вообще нужны эти носители пенисов?! — сказала Лора в пустоту.
В этот момент дверь склепа открылась, и Лора отпрыгнула, потому что ожидала увидеть привидение, но привидением оказался мистер Палмер. Она в недоумении посмотрела на него.
— Согласен. Одно хорошо — тут никакие носители вас не побеспокоят, — сказал он и улыбнулся. Лоре стало жутко неловко. Она не понимала, то ли он шутит, то ли услышал ее слова по-своему.
— Простите, мистер Палмер, не знала, что тут кто-то есть, — в смущении Лора опустила глаза. Не хотела, чтобы он видел ее покрасневшее лицо.
— Это вы меня простите, что напугал. И зовите меня Патрик. Но только не при жене. Хорошо? — теперь и ему было неловко.
— Конечно.
— Вы рано проснулись. Я с утра ухаживаю за нашим маленьким кладбищем. В склепе покоятся предки дорогой Агаты, — мистер Палмер открыл тяжелую каменную дверь и жестом пригласил войти. — Хотите посмотреть?
Лоре не хотелось. Вряд ли она сможет выбраться оттуда в случае чего. Да и находиться в темном месте, полном мертвых душ…
— Я вижу, вы сомневаетесь. Но я не настаиваю. Как-нибудь в другой раз, — мистер Палмер закрыл дверь, и Лора была очень благодарна. — Тогда пройдемте сюда, я кое-что покажу.
Он повел ее за склеп, где под пушистым белым кленом вдоль оградки располагались небольшие могилки с крестами, торчащими из земли. Лора насчитала 12. Мистер Палмер осторожно убрал с них упавшие веточки и листики. Затем повернулся к Лоре.
— Наверно, вы задаетесь вопросом, кто здесь покоится?
Лора помнила слова Оскара о кладбище, где лежат все его братики и сестрички. Однако вместо ответа кивнула.
— Мы с милой Агатой долго не могли завести детей, — начал он исповедь, хотя Лора о ней не просила. — Отчаялись. Решили, что бесплодны. Это был период, мисс Линч, когда я очень гневался на Бога. За то, что он лишает меня такого счастья. Я не понимал, почему он наказывает меня.
Мистер Палмер встал на одно колено около могилы и перекрестился.
— Но у Бога свои планы. И мы не в силах эти планы познать. Кто мы такие, чтобы сомневаться в замысле Божьем? — он посмотрел на Лору, ожидая ответ.
— Не знаю.
— Вот именно. Я много молился, и однажды молитвы были услышаны. Агата забеременела. Мы были счастливы. Но, к сожалению, ребенок умер еще до рождения. Он захоронен здесь, — Патрик указал на первую могилу слева, — его звали Уильям.
На маленьком кресте Лора разглядела надпись: Уильям Палмер 1985–1985. Если он собрался перечислять все имена своих нерожденных детей…
— Агата была просто раздавлена. Да я, признаться, тоже… Я снова гневался на Господа, однако через полтора года он подарил нам Оливию, — мистер Палмер указал на вторую могилку. — Она родилась в срок, но мертвой. Очень трагичная судьба…
Лора дала ему время помолчать, оплакать своих детей.
— Позже были и другие. В основном нерожденные. Бог почему-то забирал их слишком рано… А некоторым удавалось прожить несколько месяцев. Вот, например, Гарри, самый старшенький. Ему было 10 месяцев, — он нагнулся и поцеловал крест над могилкой.
— За ними пришел… пришла Ангел Смерти, — пробормотала Лора.
— Что-что? — не расслышал мистер Палмер.
— Ничего, мист… Патрик. Мне жаль, что вам пришлось все это пережить. От чего они умерли? Какова причина смерти?
— Такова воля Божья, — сказал он, хотя Лора имела в виду причину, установленную доктором после вскрытия, но поняла, что такого ответа от него не добьется.
— А потом родился Оскар! Свершилось чудо! Божье благословение! — Патрик возвел руки к небу и пропел: «Аллилуйя!»
— После восьми лет трагедий мы ничего хорошего не ждали. Но он выжил. Вопреки всему. Тогда я понял: что бы я ни сделал, Бог простил меня, — мистер Палмер достал крест, висевший на шее, и приложил ко лбу.
— Какое-то семейное проклятие, — не подумав, сказала Лора. Патрик разозлился.
— Выкиньте эти бредни из головы, мисс Линч. Ведьминские шабаши, родовые проклятия и прочая ересь — все это сатанинские проделки. Бог проверяет нашу веру.
Лора повернулась к нему. Она больше не скрывала взгляд.
— Почему он проверяет нашу веру, убивая невинные детские души? — она понимала, насколько глупо спорить со священником о планах Божьих, но не могла принять его жертвенную натуру и неоправданную преданность тому, кого он сам считал убийцей.