Как только ужасная ноша бедности была сброшена, Оскар начал активно выезжать в свет, и его жену, конечно же, приглашали бы вместе с ним, если бы он отказывался от приглашений, адресованных ему одному, но сначала он принимал такие приглашения, только через несколько месяцев после свадьбы его жена начала немного выходить в свет, а потом появились дети и привязали ее к дому. Женитьба дала Оскару передышку от забот, и следующие три года он только то и делал, что разговаривал. Критики начали склоняться к мысли, что он на самом деле - мастер бесед, а не писатель. Как сказал де Квинси о Кольридже: «Он был силен в искусстве, и придал новому искусству силу». Этот талант Оскара рос год от года, год от года он становился всё более блестящим собеседником, его допускали и даже ждали за любым столом.
В Лондоне бесед как таковых нет. Иногда можно услышать язвительную или остроумную реплику, не более того. В соответствии с правилами хорошего тона в обществе нужно быть приятным и не выделяться. В других европейских странах одаренных людей поощряют вести беседы, и только в Англии их расхолаживают. Люди в обществе используют низкий жаргон или сленг, по большей части - снобский шибболет, и большинство отвергает любого, кто попытается завладеть всеобщим вниманием. Но Оскару Уайльду позволили занять это привелигированное положение, его пощряли, чтобы он развлекал гостей - так приглашают в дом певцов, чтобы они развлекали гостей после обеда.
Хотя слава Уайльда как яркого и остроумного собеседника росла с каждым днем, даже его брак не уменьшил неприязнь к нему, даже отвращение. О нем говорили с возмущением и презрением как об отверженном, о существе противоестественно порочном. Двери определенных домов в лучших районах Лондона были для него закрыты.
ГЛАВА VI— СИМВОЛ ВЕРЫ И ОБРАЗ ЖИЗНИ ОСКАРА
С 1884-го года я встречал Оскара постоянно - то в театре, то в светской гостиной, чаще всего, думаю, у миссис Джойн (будущей леди Сент-Ильер). Внешность у него была невыигрышная - что-то сальное и жирное, меня это отталкивало. Естественно, поскольку я родился в Англии и был молод, я попытался подвести под это отвращение моральную базу: я говорил себе, что во всем облике Оскара отражается его праздность и потакание прихотям плоти. Отрывки из его монологов, которые я иногда слышал, казались мне набором афоризмов, почти механически сконструированных из пословиц и перевернутых вверх ногами известных изречений. Помнится, двое персонажей Бальзака практиковали такую форму юмора. Желание поразить, любовь к необычному ради необычного - всё это было столь очевидно, что я лишь пожимал плечами и старался избегать Уайльда. Но однажды у миссис Джойн я познакомился с ним поближе. Прямо у дверей миссис Джойн подошла ко мне:
- Вы встречались с мистером Оскаром Уайльдом? Вам следует с ним познакомиться: он - такой невероятно умный, такой блестящий!
Я последовал за нею, и меня официально представили Уайльду. Он медленно пожал мне руку, мне это не понравилось: руки у него были дряблые и жирные, кожа казалась грязной и желтой от желчи. На пальце у него было кольцо с огромным скарабеем. Одет он был скорее вызывающе, чем хорошо: одежда слишком сильно его облегала, он был слишком тучен. Была у него одна хитрость, которую я заметил уже тогда, и которую он со временем развил - он поддерживал подбородок правой рукой во время разговора, у него уже тогда был двойной обвисший подбородок. Его внешний вид внушал мне отвращение. Я подчеркиваю это физическое отвращение, потому что, думаю, большинство людей его испытали, но обаяние этого человека было столь велико, что ему удавалось очень быстро изменить это первое впечатление. Не помню, о чем мы разговаривали, но я почти сразу заметил, что его серые глаза - очень выразительны, его взгляд был полон живости, смеха, симпатии, был всегда прекрасен. Резко очерченный рот с тяжелыми точеными губами пурпурного оттенка тоже был по-своему привлекателен и значителен, несмотря на черный передний зуб, который шокировал, когда Оскар смеялся. Он был выше шести футов ростом, широкоплечий - , выглядел, как римский император времен упадка.
У нас возник взаимный интерес друг к другу, интерес любопытства, потому что, помню, он почти сразу отвел меня в дальнюю гостиную, где можно было поговорить в уединении. Примерно через полчаса я пригласил его пообедать завтра в «Кафе-Рояль», лучшем ресторане Лондона.