Окружающие не разделяли мое восхищение гением и успехом Оскара. Друзья не преминули сказать, что мне не следует общаться с Оскаром Уайльдом.
- Это почему же? - спросил я.
- У него дурная репутация, - ответили друзья. - О нем ходят странные слухи. Он приехал из Оксфорда с репутацией развратника. Ты на него только посмотри.
- Какова бы ни была болезнь, - ответил я, - к сожалению, она не заразна.
Удовольствие, которое люди находят в клевете на талант - это одна из загадок жизни для тех, кто не завистлив.
Литераторы и даже те, кто должен был бы разбираться в этом лучше, не спешили признать выдающийся талант Оскара: он вознесся так быстро, добился такой славы, что они были склонны отказывать ему в наличии даже тех талантов, которыми он, несомненно, обладал. Однажды я с удивлением узнал, что даже мой друг придерживался такого мнения: Фрэнсис Адамс, поэт и прозаик, начал насмехаться над моей симпатией к Оскару.
- Черт возьми, что тебя в нем восхищает? - спросил Фрэнсис. - Он - не великий писатель, он даже - не хороший писатель, в его книгах нет ничего гениального, его поэзия - низкосортна, и проза - не лучше. Даже говорит он с фальшивой аффектацией.
Я лишь посмеялся над словами Фрэнсиса и посоветовал ему прочесть «Портрет Дориана Грея».
Но эта книга предоставила пуританам-врагам Оскара оружие против него, еще более опасное, чем «Портрет господина У. Г.». Враги объвили, что тема романа - та же, что и рассказа «Портрет господина У.Г.», но воплощение - просто омерзительно. Не одна газета среднего класса, например, "To-Day" под редакцией Джерома К. Джерома, обвинила книга в «развратности» и посоветовала ее запретить. Свободы слова в Англии боятся даже больше, чем свободы действий: пятнышко на внешней стороне тарелки вызывает у пуритан отвращение, а что там внутри, никогда не смотрят, и тем более - не обсуждают.
Уолтер Пейтер похвалил «Дориана Грея» в "Bookman", но этим лишь нанес вред себе и не помог другу. А Оскар тем временем расхаживал гоголем, на критику отвечал презрительной усмешкой.
Вот один характерный случай, показывающий, сколь несправедливо судили Оскара и сколь неблагоразумно он поступал, отвечая на поношения демонстративной надменностью.
Однажды я встретил Оскара в компании красивого юноши по имени Джон Грей, и вовсе не удивился, что Оскар интересовался этим юношей, поскольку Грей обладал не только выдающимися личными достоинствами, но и очаровательными манерами и ярким поэтическим талантом, намного превосходившим талант Оскара. Кроме того, Грей обладал жадным и пытливым умом, и, естественно, в беседах Оскара находил для себя много вдохновляющего. Думаю, интеллектуальная симпатия и естественное восхищение, которое младший мужчина испытывает по отношению к более блестящему старшему, стало основой вполне объяснимой связи между ними. Но как только Оскар издал «Дориана Грея» книгой, плохо информированные и злоязычные люди начали распускать слухи о том, что заглавным героем романа является Джон Грей, хотя «Дориан Грей» был написан еще до того, как Оскар встретил Джона Грея или услышал о нем. Приходится признать, что частично виноват в этом был Оскар. В разговоре он часто со смехом упоминал Джона Грея как своего героя - «Дориана». Вот пример вызывающего презрения, с которым Оскар начал в то время реагировать на выдумки ненавистников.
В конце 1891-го года Оскар издал книгу, состоящую из четырех абсолютно безобидных рассказов, сборник назывался «Гранатовый домик». Каждый из рассказов он посвятил выдающейся даме, и у книги появилось много поклонников, но в прессе ее окатили презрением, и ее не покупали.
Тогда читатели уже ждали от Оскара Уайльда только книг определенного рода, и не хотели ничего другого. Им не пришлось ждать долго. В начале 1892-го года мы узнали, что Оскар написал на фрацузском языке драму под названием «Саломея», и сразу же было объявлено, что Сара Бернар собирается поставить ее в Лондоне. События развивались драматично: пока пьесу репетировали, лорд Чемберлен отказался выдать разрешение на постановку на том основании, что в пьесе действуют библейские персонажи. Оскар в блестящем интервью оспорил решение цензора как «смешное и одиозное». Он подчеркнул, что все величайшие творцы - художники и скульпторы, музыканты и писатели - часто брали темы для своих произведений из Библии, и поинтересовался, почему это именно драматургу нельзя представить свою трактовку величайшей трагедии души, подходящую для его искусства. Когда Оскару сообщили, что запрет остается в силе, он обеженно заявил, что переедет во Францию, и начал оформлять документы для натурализации: