Мисс Траверс признала, что под именем д-ра Квилпа изобразила сэра Уильяма Уайльда. Действительно, она использовала с дюжину приемов для придания д-ру Квилпу сходства с новоиспеченным рыцарем Уайльдом. Она зашла настолько далеко, что описала его внешность. Заявила, что у него - «звериное, зловещее выражение лица, рот - грубый и вульгарный сверх всякой меры, самое неприятное - большая выпирающая нижняя губа. А верхняя часть его лица вовсе не искупала уродство нижней. Глаза у него маленькие и круглые, взгляд - злой и пытливый. Если вы ищете в человеке искренности, в нем искренности нет совсем». Как выяснилось, суть ссоры д-ра Квилпа с жертвой сводилась к тому, что она - «неестественно бесстрастна».
Этот памфлет был опубликован для того, чтобы очернить сэра Уильяма и леди Уайльд в глазах общественности, и мисс Траверс вовсе не собиралась ограничиться лишь этим. Она привекла к памфлету внимание с помощью писем в газеты, а однажды, когда сэр Уильям Уайльд читал лекцию в Христианской юношеской ассоциации в Мэтрополитен-Холле, заказала демонстрацию по соседству огромных афиш, на которых большими буквами было написано «Сэр Уильям Уайльд и Сперанца». Одному из мужчин, которые носили плакаты, она заплатила, чтобы тот ходил кругом и звонил в большой колокольчик, который сама ему и дала для этих целей. Она даже опубликовала скверные стишки в "Dublin Weekly Advertiser", которые подписала «Сперанца» и которые ужасно разозлили леди Уайльд. Один из них:
«Твое отродье - грызуны.
Для тех, кто ненавидит тварей таких,
Есть у меня забава одна -
Я поджарю выводок Уайльдов на Западе,
Так что их можно будет пончиками назвать». .
Она писала письма в "Saunders Newsletter", и даже написала рецензию на книгу леди Уайльд «Первое искушение» - книгу она назвала «кощунственной поделкой». Более того, когда леди Уайльд была в Бреэ, мисс Траверс послала мальчишек-газетчиков, чтобы те предложили слугам в ее доме купить памфлет. Подведем итоги: мисс Траверс продемонстрировала изощренную женскую изобретательность и настойчивость, достойную лучшего применения, для преследования леди Уайльд.
Но защита не надеялась, что это раздражение сочтут достаточным оправданием для клеветического письма леди Уайльд. В заявлении защиты утверждалось, что мисс Траверс требовала у сэра Уильяма Уайльда деньги снова и снова, эти требования сопровождались угрозами кое-чего похуже, чем письменные уколы, если требования мисс Траверс не будут выполнены. Именно при таких обстоятельствах, по словам леди Уайльд, она послала д-ру Траверсу письмо с жалобой в запечатанном конверте. Она хотела, чтобы д-р Траверс отцовской властью заставил мисс Траверс прекратить позориться, оскорблять и докучать сэру Уильяму и леди Уайльд.
Защита переместила военные действия в лагерь противника, заявив, что мисс Траверс шантажировала сэра Уильяма и леди Уайльд.
Доктор права Армстронг пошел в атаку, которую невозможно было отразить. Он взял слово в понедельник утром, сначала заявил, что это дело изначально было столь болезненным, что он предпочел бы не участвовать в его рассмотрении - лицемерное заявление, которое никого не обмануло и являлось столь же учтивой ложью, как его парик. Но в остальном его рассказ был необычайно ясным и захватывающим.
Десять лет назад мисс Траверс, тогда - юная девушка девятнадцати лет, страдала от частичной глухоты, и ее врач посоветовал ей обратиться к д-ру Уайльду, который был ведущим офтальмологом и специалистом по ушным болезням в Дублине. Мисс Траверс обратилась к д-ру Уайльду, и тот успешно ее вылечил. Д-р Уайльд не взял с нее плату, сразу заявив, что, поскольку она - дочь его собрата-врача он почтет за честь ей помочь. Доктор права Армстронг заверил присутствующих, что, несмотря на красоту мисс Траверс, он уверен, что сначала д-р Уайльд не испытывал к этой девушке никаких чувств, кроме благожелательной заинтересованности. Даже когда его профессиональные услуги больше не были нужны, д-р Уайльд продолжал с нею дружить. Он написал мисс Траверс бесчетное множество писем, руководил ее чтением, присылал ей книги и билеты в театр, даже настаивал, что ей следует лучше одеваться, заставлял ее брать деньги на покупку платьев и шляпок, часто приглашал ее к себе домой на обеды и вечеринки. Столь добродушная и сентиментальная дружба продолжалась пять-шесть лет, ло 1860-го года.