Хитроумный доктор права знал человеческую натуру достаточно хорошо для того, чтобы понимать: необходимо найти некий драматический инцидент, после которого доброжелательная симпатия превратилась в страсть, и, конечно, он нашел то, что хотел.
Как выяснилось, мисс Траверс в детстве получила ожог шеи, рубец еще был виден, хотя постепенно исчезал. Когда д-р Уайльд ее осматривал, она обычно вставала на колени на подушечку перед ним, и таким образом он обнаружил этот ожог у нее на шее. Когда ее слух улучшился, он продолжал время от времени осматривать ее рубец, делая вид, что отмечает скорость, с которой рубец рассасывается. Как-то в 60-м или 61-м году у мисс Траверс появился мозоль на ноге, причинявший ей боль. Д-р Уайльд оказал ей честь, собственноручно срезав мозоль и смазав место йодом. Хитроумный доктор права не смог удержаться и не сказать со смущением, естественным или напускным, «что всё могло бы быть - есть мужчины столь темпераментные, что позволять им осуществлять такие манипуляции - опасно». Зрители в зале суда улыбнулись - слово «манипуляции», которое использовал доктор права, показалось им наиболее точным и многозначительным.
Естественно, тут вмешался доктор права Салливан, чтобы заглушить растущий интерес и эффектность обвинения. Он заявил, что сэр Уильям Уайльд - вовсе не тот человек, который мог бы бояться каких-либо обвинений, но в процессе он участвует лишь формально и не может отвечать на обвиненич, которые, таким образом, звучат «односторонне и неправдиво», и так далее.
После должной паузы доктор права Армстронг разгладил парик и продолжил читать письма д-ра Уайльда к мисс Траверс за этот период, в которых врач советует ей не мазать ногу йодом слишком обильно, дать ноге несколько дней отдохнуть в комнатной туфле и держать ее в горизонтальном положении, читая приятную книгу. Если она напишет, что ей хотелось бы почитать, он попробует эту книгу для нее достать.
- И вот, - заключил доктор права, словно актер, который тщательнейшим образом подготовил сценический эффект, - мой рассказ подходит к тому моменту, когда дружеская близость начинает становиться опасной: я ни в малейшей степени не желаю отягчать тяжесть обвинения с помощью риторических приемов или невольного преувеличения, поэтому, досточтимые господа присяжные, вам следует выслушать саму мисс Траверс, которая расскажет вам, что произошло между нею и д-ром Уайльдом, и на что она жалуется.
После этого мисс Траверс поднялась на свидетельскую трибуну. Хотя она была худа и не первой молодости, она всё равно была симпатична в смысле общепринятых представлений о красоте, у нее были правильные черты лица и темно-карие глаза. Ее допросил м-р Батт. Подтвердив по пунктам всё сказанное доктором права Армстронгом, она начала рассказывать суду присяжных, что летом 62-го года думала о поездке в Австралию, где жили двое ее братьев, желавшие, чтобы она переехала к ним. Д-р Уайльд одолжил ей 40 фунтов стерлингов на поездку, но велел сказать, что одолжил 20 фунтов, иначе ее отец мог бы счесть сумму слишком крупной. Она опоздала на корабль в Лондоне и вернулась обратно. Она изо всех сил пыталась убедить суд присяжных, что вернула д-ру Уайльду долг, что она всегда возвращала всё, что он ей одалживал.
Далее мисс Траверс рассказала, что однажды, когда она стояла перед д-ром Уайльдом на коленях, он обнял ее и заявил, что не отпустит, пока она не назовет его Уильямом. Мисс Траверс отказалась это сделать, ее оскорбили объятия доктора, и она отказалась посещать его на дому, но д-р Уайльд странным образом возразил, что намерения его были чисты, умолял простить его, и постепенно купил прощение: сделка была оформлена с помощью приглашений на вечеринки и займа в размере двух-трех фунтов на платья - этот займ был аккуратно возвращен, так же, как все остальные.
Все присутствующие в суде слушали взолнованно, затаив дыхание. Чувствовалось, что подробности накапливаются - врач вел осаду крепости по всем правилам военного искусства. Рассказ об объятиях, примирениях и займах подготовил публику к кульминации.