Но в то время все эти вопросы для меня затмевал один главный вопрос: арестуют ли власти Оскара? Или позволят ему сбежать? Потребует ли полиция ордер на арест? Зная английскую привычку и желание обходить молчанием всех неприятных половых вопросов, я подумал, что Оскару намекнут, чтобы он уезжал за границу, и позволят сбежать. Это - обычная английская практика. Всем известно дело одного английского лорда, питавшего пристрастие к аналогичным половым практикам, которого полиция предупредила о выдаче ордера на его арест: лорд понял намек, и много лет живет в беззаботной праздности, как почетный гость, во Флоренции. Не только аристократы пользуются такой благосклонностью со стороны английской юстиции: все помнят дело каноника Вестминстерского аббатства, которого тоже предупредили, и который тоже сбежал. Мы можем спуститься на самые низкие ступени социальной лестницы, и там будет то же самое. Некий журналист невольно обидел высокопоставленное лицо. Полиция сразу же предупредила его, что ордер, выписанный на его арест в Индии семнадцать лет назад, будет незамедлительно использован, если он не уберется восвояси. Некоторое время журналист жил в почетной отставке в Бельгии. Кроме того, во всех этих случаях ордер был выписан на основании ходатайства пострадавших лиц, их родителей или опекунов, а на Оскара Уайльда никто не жаловался. Конечно, я подумал, что нежелание огласки, ставшее причиной такой мягкости по отношению к лорду, канонику и журналисту, проявится еще более явно в деле такого гения, как Оскар Уайльд. В некотором смысле по положению он был выше даже сына герцога: шокирующие подробности его судебного процесса ужаснут весь мир.
Кроме того, я говорил себе, что правящий класс Англии погряз в аристократических предрассудках, и когда речь идет об угрозе демократических инноваций, все, кто превосходит основную массу людей происхождением, богатством или талантом, понимают, что у них один и тот же «смысл жизни», общая выгода. У лорда, миллионера и гения - общие причины поддерживать друг друга, и обычно эти причины эффективны. Всем известно, что в Англии закон относится к уважаемым людям с подчеркнутым уважением. Он не способствует установлению равенства, еще менее - защищает беспомощных, слабых и бедных. Этот закон - оплот богачей и аристократов, кнут в руках сильных мира сего. Его всегда используют для усиления естественного и врожденного неравенства, и руководствуется он не возвышенным чувством справедливости, его извращают аристократические предрассудки и снобизм. Этот закон - не выше демократического равенства, а ниже, он - гнусен.
Это было как раз то дело, в котором аристократическое общество могло бы и должно было продемонстрировать свое превосходство над демократическим обществом с его грубыми правилами равенства. Поскольку равенство находится лишь на полпути к справедливости. Палата общин не единожды подтверждала эту основополагающую истину: она осудила Клива, но добавила, что он оказал «огромные и выдающиеся услуги своей стране», так что никто и не подумал вынести ему приговор за его преступления.
Наши времена даже еще более толерантны и коррумпированы. За преступление похуже, чем вымогательство, Сесила Родса даже не привлекли к суду, он успешен и почитаем, а его прихвостней, которых осудил комитет Палаты общин, правительство наградило.
Разве Уайльд не оказал также выдающиеся услуги своей стране? Финансирование войн против машонов и матабеле - сомнительное благо, а пьесы Оскара Уайльда уже подарили много часов невинного удовольствия тысячам людей, и очевидно должны будут принести удовольствие еще десяткам тысяч в будущем. Такой человек - благодетель человечества в самом лучшем и истинном смысле, он засдуживает особого отношения.
Для любимца общества бесславный исход процесса против лорда Куинсберри сам по себе стал более чем достаточным наказанием. Когда Оскар Уайльд покидал зал суда, все знали, что он погублен и в опале. Стоит ли снова поднимать этот придонный ил, чтобы побить побитого? Увы! Англичане - педанты, как заметил Гете: они мало ценят писателей или достижения духа. Они любят следовать правилам, исключение делают лишь для людей высокородных или обладающих несметным богатством, или же - для «людей, имеющих ценность» для правительства. Большинство людей слишком невежественны, чтобы понимать ценность книги, а поэзию они считают просто цветочным пухом речи. Англичанам не приходит в голову, что фраза может быть ценнее и иметь более долгосрочный эффект, чем длительная кампания и дюжина побед. Да, слова «Кто из вас без греха, пусть первый бросит камень», или вариация Шекспира на тему той же истины: «Если бы нам воздалось по заслугам, кто из нас избежал бы кнута?» - эти слова, скорее всего, переживут Британскую империю, и уж точно более ценны для человечества.