- Да.
- Вы просили у него деньги?
- Да.
- Сейчас вы впервые рассказали о втором и третьем нападении, не так ли?
- Да, - признала свидетельница.
Пока что всё, сказанное мисс Траверс, звучало логично и казалось в высшей степени заслуживающим доверия, но когда у нее спросили о хлороформе и носовом платке, она смутилась. Сначала она признала, что носовой платок мог быть тряпкой. Она не была уверена, что это - тряпка. Она видела, что доктор бросил это что-то в камин, когда пришла в чувство.
- Значит, он держал это что-то всё время, пока вы были без сознания?
- Я не знаю.
- Просто чтобы показать вам?
Свидетельница молчала.
Когда мисс Траверс допросили по поводу хлороформа, она безнадежно запуталась. Она не знала, как пахнет хлороформ, не могла его описать, не знала, горит он или нет, на самом деле не могла поклясться под присягой, что д-р Уайльд использовал именно хлороформ, не могла поклясться, что он вообще что-либо использовал, просто думала, что это был хлороформ или что-то еще, поскольку потеряла сознание. Лишь по этой причине она утверждала, что ее усыпили хлороформом.
Судья снова перебил ее, прощупывая почву:
- В своем памфлете вы что-нибудь писали о хлороформе?
- Нет, - пробормотала свидетельница.
Было видно, что глубокий поток симпатии к мисс Траверс начал мелеть. История сама по себе была интересная, но, к сожалению, следовало признать, что обвинение в изнасиловании доказать не удастся. Разочаровывало и то, что главная свидетельница обвинения разрушает обвинение своими собственными руками.
Теперь настала очередь защиты, некоторые думали, что теперь маятник вновь качнется в другую сторону.
Леди Уайльд давала показания эмоционально, но в ее словах было слишком много горькой обиды для того, чтобы ее показания можно было считать убедительными. На основании ее письма пытались доказать, что она думала, что у мисс Траверс роман с сэром Уильямом Уайльдом, но она этого не признала. Она ни секунды не верила в виновность мужа. Она сказала, что мисс Траверс пыталась создать впечатление, что у нее роман с сэром Уильямом Уайльдом, но она считает это полнейшей ложью. Сэр Уильям Уайльд - вне подозрений. В обвинении нет ни грана правды: «ее муж» никогда до такого не опустился бы.
Пренебрежительная речь леди Уайльд, кажется, убедила публику, но мало впечатлила жюри присяжных, и еще меньше - судью.
Когда у нее спросили, ненавидит ли она мисс Траверс, она ответила, что не питает ненависти ни к кому, но должна признать, что ей не нравится способ действий мисс Траверс.
- Почему вы не ответили на письмо мисс Траверс о попытке ее мужа посягнуть на вашу добродетель?
- Меня этот вопрос не интересовал, - последовал поразительный ответ.
Защита совершила ошибку еще и похуже, чем эта. В надлежащее время сэра Уильяма Уайльда не вызвали на допрос.
В своей речи в защиту мисс Траверс м-р Батт использовал это упущение по максимуму. Он заявил, что отказ сэра Уильяма Уайльда явиться на свидительскую трибуну является признанием вины, признанием того факта, что рассказ мисс Траверс о его вероломстве - правда, которую невозможно оспорить. Но, настаивал он, отказ сэра Уильяма Уайльда явиться на свидетельскую трибуну - вовсе не самый слабый пункт защиты. Он напомнил присяжным, что задал леди Уайльд вопрос, почему она не ответила мисс Траверс на письмо. И повторил ответ леди Уайльд:
«Меня этот вопрос не интересовал».
По его словам, любую женщину этот вопрос заинтересовал бы, даже совсем постороннюю, но леди Уайльд ненавидела жертву своего мужа и не интересовалась ее соблазнением - она просто написала полное клеветы и горьких обвинений письмо отцу девушки...
Эту речь признали шедевром, она укрепила и так уже выдающуюся репутацию человека, который впоследствии возглавил «Движение за самоуправление Ирландии».
Судье осталось лишь подвести итог, поскольку все с нетерпением ждали вердикта. Председатель суда Монаган провозгласил краткую беспристрастную речь, пролив холодный свет истины на противоречивые и эмоциональные заявления. Во-первых, сказал он, сложно поверить в рассказ о изнасиловании - с хлороформом или без. Если бы девушку изнасиловали, она должны была бы сразу закричать или хотя бы пожаловаться отцу сразу по возвращении домой. Он отметил, что на уголовном процессе в эту часть рассказа мисс Траверс никто не поверил бы. Если выясняется, что девушка не кричала в тот момент и не пожаловалась впоследствии, а просто возвращалась в этот дом снова и снова, чтобы подвергаться дальнейшему грубому обращению, можно предположить, что она соглашалась на соблазнение.