Но было ли соблазнение? Девушка утвержает, что имела место преступная близость, и сэр Уильям Уайльд не опроверг ее слова. Было заявлено, что он выступает ответчиком лишь формально, но на самом деле он - фактический ответчик, мог бы явиться на свидетельскую трибуну, если бы захотел, представить свою версию происшествия и оспорить утверждение мисс Траверс полностью или частично.
- Господа присяжные, вам надлежит сделать выводы из его нежелания сделать то, что было бы первейшим порывом и долгом благородного джентльмена.
В конце присяжным следовало решить, является ли письмо клеветой, и если да, какова должна быть сумма возмещения морального ущерба.
Его светлость напомнил присяжным о просьбе м-ра Батта при оценке ущерба принять во внимание тот факт, что защита практически оправдывала клевету. Беспристрастность судьи была очевидна в течение всего судебного процесса и достойна лучших традиций ирландской юриспруденции.
Посовещавшись несколько часов, присяжные огласили вердикт. не лишенный юмора. Они присудили мисс Траверс компенсацию в размере фартинга и включили эту сумму судебные издержки. Иными словами, они оценили добродетель мисс Траверс полновесной монетой самого низкого достоинства, при этом настаивая, что сэр Уильям Уайльд должен заплатить несколько тысяч фунтов стерлингов компенсации за то, что ее соблазнил.
В целом чувствовалось, что вердикт справедлив. Хотя присяжные руководствовались патриотечкими симпатиями к леди Уайльд, истинной «Сперанце», она была несколько несправедлива к мисс Траверс. Никто не сомневался, что сэр Уильям Уайльд соблазнил свою пациентку. Оказалось, что у него - репутация вовсе не святого, и признание девушки в том, что он обвинил ее в «неестественной бесстрастности», было воспринято как ключ к разгадке. Вот почему после соблазнения он от нее сбежал. И вполне естественно, что при таких обстоятельствах она начала обвинять его, поскольку жаждала мести.
Всё это я почерпнул из заметок в ирландской прессе того времени, но, конечно же, мне хотелось бы по возможности услышать достойное доверия свидетельство современника тех событий. К счастью, такое свидетельство было предоставлено.
Юноша - студент Тринити-Колледжа, описал бытовавшее в те времена мнение об этом процессе в блестящем лаконичном письме. Он написал мне, что процесс просто установил то, в чем и так все были уверены - что «сэр Уильям Уайльд - павиан, отличающийся чрезвычайной чувственностью и трусостью (поскольку он не явидся на свидетельскую трибуну, остался без адвоката!), а его жена - напыщенное претенциозное создание, ее гордыня столь же необычайна, как и ее репутация, основанная на сочинении посредственных виршей...Еще в годы ее молодости в ее апартаментах на Мэррион-Сквер царила полутьма - она красилась слишком ярко для обычного освещения и полностью отказалась отсветских манер».
Это проницательное суждение одаренного и совершенно беспристрастного современника (поскольку он уже умер, больше нет смысла скрывать его имя: это - Р. Й. Тайрелл, который долгие годы служил королевским профессором греческого языка и литературы в Тринити-Колледже, Дублин), по моему мнению, подтверждает выводы, которые можно сделать на основании газетных публикаций о процессе. Мне кажется, это письмо и сообщения аместе создают, скажем так, реалистический фотопортрет сэра Уильяма и леди Уайльд. Но художник склоняется к более доброжелательному портрету. Пытаясь увидеть персонажей так, как они сами себя видели, он уравновешивает чрезмерную чувственность и невоздержанность доктора тем фактом, что, благодаря своей энергичности, упорству и адаптивности в общении с окружающими он, будучи еще не старым человеком, занял ведущее положение в своей профессии, а леди Уайльд если и была чрезмерно тщеславной рифмоплеткой, а не поэтессой, всё же была талантливой женщиной, много читала и обладала разносторонними художественными интересами.
Таковы были отец и мать Оскара Уайльда.
ГЛАВА II—ОСКАР УАЙЛЬД В ШКОЛЕ
У Уайльдов было трое детей - двое сыновей и дочь. Первый сын родился в 1852-м году, через год после свадьбы, его окрестили в честь отца Уильямом Чарльзом Кингсбери Уиллсом. Второй сын родился через два года, в 1854-м, и данное ему при крещении имя, похоже, свидетельствовало о националистических симпатиях и национальной гордости его матери. Его окрестили Оскаром Фингалом О'Флаэрти Уиллсом Уайльдом, но в отрочестве он начал страдать от напыщенной кавалькады имен. В школе он скрывал имя «Фингал», в юности счел разумным опустить имя «O'Флаэрти».
В детстве и раннем отрочестве Оскара не считали столь сообразительным, приятным в общении или красивым, как его брата Вилли. Оба мальчика получили самое лучшее в те времена образование. Их отправили пансионерами в школу Портора в Эннискиллене, одну из четырех королевских школ Ирландии. Оскар поехал в Портору в 1864-м году в девять лет, через несколько лет после брата. Он учился там семь лет, и покинул школу, всего в семнадцать лет добившись направления в Тринити-Колледж в Дублине.