И мятый чек «елисеевского» магазина, с довоенной датой, вдруг настроил всех на мажорный какой-то лад. Его рассматривали и вертели в руках, улыбаясь и вспоминая что-то совсем хорошее.
— А чего долго так везешь-то? — спросил лейтенант. — Уж два месяца прошло.
— Он ранен был! — Выступив вперед, Астра зажмурилась и почти выкрикнула: — Андрей два немецких танка подбил! Его Сталин орденом наградить должен!
— Таки сам товарищ Сталин? — хмыкнул лейтенант, а остальные чекисты засмеялись. — А шустовский коньяк с винными излишествами тоже для столовой?
— Нет, конечно. Это в коммерческой палатке продавали. Две остановки отсюда, — сказал я.
Командир энкаведешников изучил документы из госпиталя, справки, продаттестат, после чего аккуратно сложил их вместе и, медленно мне протягивая, спросил:
— Как там у Вилли**? Давыдов еще консультирует? Небось, уже без бороды?
— Вы хотели сказать Давыденко… Консультирует, только бороды у него вроде не было.
— Да?
Чекист притворно удивился, отдал, наконец, документы и, лишь когда мы почти ступили на асфальт Большеохтинского, совсем по-мальчишески спросил:
— А ты действительно два танка подбил?
Я молча кивнул, а лейтенант приложил руку к фуражке и, развернувшись, скомандовал своим лезть в машину.
Скрипя ступенями, поднялись мы на второй этаж. В квартире никого не было. За окном шелестел дождь, и доносились какие-то голоса.
— Вот… это мы оприходуем, а остальное нужно спрятать.
Астра не сразу откликнулась на шуршание «Золотого ярлыка»:
— Лучше давай их на фронт отправим. Так правильно будет.
Едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, я ответил:
— На фронт, если и дойдет, то до первого штаба. И кстати, это военное имущество. На мне числится.
— Тебя могут наказать?
— Ну, вообще могут. Не очень сильно… только позору не оберешься. Вроде я мелким воришкой оказался. Когда чекисты «сидор» досматривали мне хоть сквозь землю…
— Дурацкие у вас мысли, товарищ политрук. Кто может обвинять фронтовика? Или ты думаешь, что я тебя подозреваю?
Дождь пошел сильнее и стало темнеть.
Защищая меня от меня же, снегурочка ожесточенно скомкала край бархатной скатерти.
— Ты знай, Андрей, что я не предам и не подведу никогда. Ты мне верь и все будет хорошо. Я спрячу это твое военное имущество. Мы вместе спрячем. Надо взять вон тот стул и забросить все на шкаф. Как думаешь — там, наверху, будет надежно?
Однако шкаф мною был забракован. Зато комод, стоящий рядом, оказался с подходящим секретом.
— Я когда-то здесь разные штуки прятала, — созналась Астра, пытаясь просунуть руку в узкую щель. — Папа его ремонтировал и прибил фанеру прямо на заднюю стенку. Теперь — вот.
Снегурочка оттянула середину листа, открывая ощеренный гвоздиками зазор, — туда можно было напихать весь шоколад, а винно-коньячный ассортимент уложить в нижний ящик.
Ввиду узости «тайника», плитки пришлось заталкивать по одной — как патроны в обойму. Основательная вещь. Такие на века делают, разве что от огня комод погибнет или от прямого попадания бомбы. Но не будут же им печку зимой топить! Особых угрызений я не испытывал — запас карман не тянет.
— Мы тоже, как мыши! — Стремительным жестом Астра показала на полнившийся «ярлыком» комод. — Набиваем норку.
— Астра, да что с тобой?! Дались тебе эти мыши.
— Тебе хорошо. Ты там! — ответила принцесса, показывая на юг, где сейчас грохотали танковые сражения, и люди в белых выгоревших гимнастерках пытались отбить у врага хотя бы несколько метров родной земли.
— А поставь себя на мое место. Вот я выточила сколько-то там снарядов, отдежурила на крыше. Раз или два в неделю со смены иду сюда и сплю в кровати на простынях с подушками. А вы ползаете под огнем и, умирая, клянете себя, что не никак можете одолеть этих гадов. А позади — дом, родная улица, мосты и львы; наверное, это страшнее всего — умирать, зная, что фашист переступит через твой труп и вышибет дверь прикладом, чтобы застрелить всех живых.
Никогда прежде не видел я у снегурочки т а к о г о выражения лица.
— Мы сопровождали детей — в порт, на Ладогу. Их озером через какой-то пункт пропуска отправляли. Я была в последней машине. Они очень тихо сидели всю дорогу, милые испуганные цыплята… Нам велели все время смотреть на небо из-за немецких самолетов… а может, просто, чтобы мы не видели, как все вокруг изуродовано бомбами… В порту стояли два корабля, но никого не отправляли на ту сторону. Оказалось, что самолеты утопили еще один, совсем недавно. Мы стояли и смотрели, как по воде плавают детские панамки…