- Дочери мои! - воскликнул худощавый, поднимаясь с большой подушки, которая лежала прямо на ковре, - Цветы моего сердца! - распростёр руки мужчина, явно обращаясь к нам, скромно застывшим у порога.
Он подошёл ближе и приобнял за плечи Роя и Рика, стоящих рядом. Личики парней искривила гримаса, призванная изображать радость от встречи с 'папочкой'.
- Смотри Мустафа, какие цветы я взрастил для тебя! - радостно обводя нас широким жестом, воскликнул худощавый, - Амина, Самира, Аида, Марием, Рани и Зухра, - ткнул он пальцем по очереди в каждую из нас.
Моё тело, как оказалось звали Рани... Рой, он же Зухра, попытался сделать что-то наподобие реверанса в нашем мире, чем заслужил осуждающий взгляд бородатого и заинтересованный толстяка. Я так поняла, что худощавый, наверное, наш 'отец', а человекоподобное хранилище жира со свиным рылом, вероятно, наш жених. Отлично. Меня посетила догадка, что девушки, скорее всего, собирались банально сбежать от перспективы стать жёнами этого отвратительного типа, когда наши души так бесцеремонно вторглись в их тела.
- Где вас бесы носили, овечки мои кудрявые? - это худощавый 'отец' заявил уже злым шёпотом и только для нас.
Мы промолчали. Все. Умеем же быть дружным коллективом, если захотим! Поразительное согласие царило сейчас в наших рядах. Я обратила внимание, что по полу шатра было разбросано много подушек, таких же, на каких сидел толстый. Дикие люди. Неужели до этого мира ещё не дошла идея смастерить стулья. Судя по тому, что прямо на полу перед свиномордым стояло множество красивых серебряных блюд, наполненных едой, которой я раньше не видела и вазы с разнообразными фруктами, мысль о столе их так же ещё не осчастливила своим посещением.
- Твои дочери красавицы, Саид, - очень тоненьким, по-поросячьи повизгивающим голоском заговорил толстяк, - и я уже почти сделал свой выбор.
Я непроизвольно дёрнулась. Попасть в жёны к этому не улыбалось даже при условии, что это максимум на сутки. Особенно с учётом того, что магию к жителям этого мира применять нельзя.
- Это Зухра, - худощавый пихнул вперёд Роя, заставляя сделать шаг на встречу толстяку, - Она готовила для тебя вот это, - он жестом указал на одно из блюд, стоящих на полу перед мужчиной.
Султан довольно кивнул и жестом подозвал Роя к себе. Рой с места не сдвинулся.
- Иди, - певучим шёпотом сказал 'отец', - ты должна покормить султана.
Рой продолжал стоять на месте состроив рожу, подобно барану, внезапно очутившемуся на центральной площади Костара. Когда он с перепуга отказывается сдвинуться с места.
- Твоя дочь не хочет стать женой великого султана Мустафы? - начал злиться свиномордый и с яростью дёрнул воротник своего одеяния, открывая волосатую грудь.
Грудь была очень волосатой и неприятной, если бы не одно 'но'. Шею султана обвивал тоненький кожаный шнурок на котором висело то, что нам нужно. Маленький осколок лунного камня сейчас был кулоном или оберегом, висящим на страшной, противной, волосатой груди толстого мужика! Глаза Роя алчно заблестели, и он с самой счастливой улыбкой на лице направился к султану. Девушка совсем не грациозно плюхнулась на подушку рядом с толстяком и, притянув поближе к себе блюдо, начала из ложечки кормить мужчину.
- Ммммм, - после первой же пробы протянул султан, - Свет моих очей, это божественно! - воскликнул он и словно невзначай опустил руку на плечо девушки. Девушку перекосило под тяжестью ручонки толщиной с моё бедро.
Рой с трудом постарался выпрямиться. Он расплывался в улыбках, осыпал султана комплиментами, смотрел с обожанием... Полный боевой комплект настоящего некроманта, да.
- Вы такой сильный, - сказанное с томным взглядом и придыханием можно было бы даже посчитать сексуальным, если не знать, что в этом хрупком женском теле находится душа высшего некроманта.
Но султан предпочёл продолжить кормёжку уже с другой из нас. Расстроенный Рой, который явно очень старался, хотя было заметно, как ему противно всё происходящее, подошёл и встал рядом с нами.
- А, кто готовил вот это? - ткнул султан в тарелку с каким-то непонятным месивом.
Мы промолчали. Ну откуда нам знать, кто из них, что готовил? Толстяк вопросительно посмотрел на нас, а мы все разом так же вопросительно посмотрели на 'отца'.