Ник поднес бумагу к глазам и тяжело вздохнул.
- Ты не удивлен? Ты знаешь, что эта сука имела ввиду?
Ник отвернулся.
- Скажи мне. Скажи все, что ты знаешь, Ник. Я должен знать.
- Просто Марго лишилась всего. Это ее фантазии, ее домыслы. Это ничего не значит. Поверь. Совсем ничего.
Влад отобрал записку и спрятал ее в карман.
- Значит. Моя жена многое от меня скрывала. Я чувствовал, но не лез. Каждый имеет право на свое пространство.
Ник сжал руку брата.
- Просто ты сейчас ищешь виноватых, Влад. Так легче справиться. Так легче смириться. Но ты заблуждаешься, я уверен, что Лина ничего от тебя не скрывала.
- Скрывала, - Влад судорожно сжал руки и снова закрыл глаза, - неделю назад я получил уведомление из Румынии о том что ее посылка передана адресату. И знаешь что?!...Адресатом была она сама. Лина отправила посылку и сама же получила ее в Румынии. Тогда, когда я думал, что она уехала по делам братства. Зачем? Что было в этой посылке? Что она отправила сама себе? Я должен узнать.
Ник чувствовал, как сжимается его сердце. Что-то новенькое? Сочувствие брату? Незнакомые эмоции, странные и давящие на грудь.
- Поезжай туда и найди ЭТО. Возможно, тогда ты успокоишься. Лина любила тебя, брат.
Они посмотрели друг другу в глаза и вдруг король тихо произнес:
- Тебя она тоже любила.
Слова повисли в воздухе, как камень. Воцарилась тишина.
- Сейчас не самое подходящее место и время..., - начал Ник.
Влад вдруг сжал плечи Мокану.
- Почему она, Ник? Почему сейчас, когда в нашей жизни наступило долгожданное счастье и покой?
Ник чувствовал его боль физически. Пожалуй, это был самый сближающий момент за всю их жизнь. Даже смерть отца не сблизила их настолько.
- Пойдем. Нам нужно быть там с теми, кому тоже больно. Короли не имеют права на одиночество.
Влад резко встал с пола.
- Я больше не король. Что я за правитель? Я не смог уберечь своих дочерей, я не смог уберечь свою жену. Братству не нужен, такой как я.
Ник напрягся, он смотрел на Влада и видел мрачную решимость на его лице.
- Ты заменишь меня. Я отдаю правлением братством тебе и ухожу от дел. Как наш отец. Мое время закончилось, Ник. Ты обязан взять все в свои руки. Габриэля поставишь на свою должность. Он справится.
Ник хотел возразить, но Влад сделал предостерегающий жест:
- Не спорь. Мы оба знаем, что я прав. Я сейчас не в состоянии править братством. Я должен быть со своей семьей. Габриэль и Крис переедут в наш с Линой дом и побудут с Марианной. Я уеду в Румынию, а потом поживу у Мстислава с Дианой вместе с детьми. Мне нужно это время. Твоя очередь взвалить все на себя.
Ник обнял Влада и сильно сжал его плечи. Он чувствовал дрожь. Король больше не держал себя в руках, он сломался. Это было самым тяжелым зрелищем из всех, что Нику доводилось видеть. Самый сильный в их семье, несгибаемый, правильный. Он сломан и сдается. Ник с трудом сдержал стон сожаления.
- Мы справимся вместе, как всегда. Как все эти годы.
- Нет...ты справишься сам, а я помогу чем смогу. Завтра я оглашу новый указ, и тебя коронуют ровно через неделю. Мы выдержим время траура, и ты возьмешь на себя все обязанности. Хоть раз сделай, так как я тебя прошу. Ник...я просто не смогу сейчас править братством...я задыхаюсь, брат...Мне плохо...Я...
Ник посмотрел Владу в глаза и словно увидел отражение собственных глаз много лет назад, когда решил, что Марианна ушла от них навсегда.
- Хорошо...я согласен. Я приму все обязанности.
Смерть Лины заставила братьев цепляться друг за друга, именно в этот момент они перестали быть врагами. Словно давнее соперничество, ненависть и ревность умерли вместе с ней и были похоронены именно в этом склепе.
ramzena 26.06.2013 23:38 »
Спустя месяц...
Нет большего мученья, как о поре счастливой вспоминать.
Данте А.
Господи, как же хорошо дома! Я ДОМА! Мне казалось, я не была здесь целую вечность. Но именно здесь мы все были счастливы: я, мама, папа, Тина. Мама... Я все еще не могу говорить о ней в прошедшем времени, для меня она живая. Во всем, что меня окружает. В этих шторах нежно сиреневого цвета, которые мы выбирали вместе. В каждой вещице, любовно расставленной ею в моей спальне. Даже в книгах, которые она покупала мне когда-то. Мама. Ее никогда и никто не заменит и никто и никогда не будет меня так любить. Я не плачу. Уже нет. Я просто трогаю эти вещи, и мне не верится, что я могу к ним прикасаться, а она нет. Иногда я слышу ее шаги в коридоре или смех на веранде. Я слышу ее голос. Выбегаю из комнаты, а ее нет. Сегодня ровно месяц как не стало мамы. Для меня этот месяц прошел как один день. Я перестала пить таблетки ровно через неделю. Фэй сказала – я сильная и смогу справиться без них. Отец тоже справлялся. С трудом, но он держался. Мы не оставляли его одного. Тина и Габриэль всегда были рядом, и я сидела с отцом в спальне мамы, и смотрели фотографии и видео. Вспоминали ее. Каждый день. Это стало ритуалом, после ужина мы шли в ее комнату и смотрели кусочек нашего счастливого прошлого. Папа сильно изменился. Мне так жаль его. Он словно стал совершенно другим, более жестким, холодным. Нет, не со мной, а вообще. Я слышала, как он отдавал приказы слугам, как разговаривал по телефону, и я не узнавала его. У него появились тайны. Он закрывался в библиотеке и очень часто прекращал все разговоры, едва я заходила в его кабинет. Постепенно я стала понимать, что странный не только он. Все странные и другие...или это я не такая. Боже, мне не восемнадцать, мне двадцать пять. Я вернулась домой спустя семь лет. Жила ли я здесь? Или не жила? Где я провела все это время? Почему тот дом мне казался родным и знакомым, если там живет брат моего отца? Я проводила там много времени?
А здесь ничего не изменилось и все же неуловимо стало другим. Теперь я уже верила, что прошло семь лет. Дом выглядел иначе, слуги были другими, странными молчаливыми исчезали и появлялись как призраки. В доме царил полумрак и тишина. Хотя скорей всего папа вымуштровал всех перед моим возвращением и поэтому все ходили по стойке "смирно". Отец мог быть грозным и властным иногда. Правда, не с нами. Не со мной, не с мамой и уж точно не с Тиной. Меня все еще мучили приступы головной боли, но Фэй дала мне лекарство и, благодаря ему, я справлялась с мигренью или что там еще бывает у людей после трепанации черепа. Но в мозгах у меня поковырялись основательно. Словно вырезали оттуда кусочек вместе с семью годами моей жизни. Хотя, если послушать Фэй и отца за эти семь лет не произошло ничего примечательного. Привычно для меня. В моей жизни никогда и ничего не происходит. Она скучная и унылая как и я сама. Правда, зеркало пыталось меня переубедить, но разве со мной поспоришь? Я никогда не отличалась высокой самооценкой. Скорее наоборот - распилить себя изнутри и копаться, ковыряться в своих тараканах. Вот это всегда пожалуйста. А что восхищаться? Ну, повзрослела? Ну, симпатичней стала. Вроде черты лица поярче, тело покруглее. И еще! О вот это прогресс! Именно это доконало меня - маникюр! Длинные аккуратные ногти. Просто идеальные. Интересно кто со мной так поработал в этом направлении? Ведь я сгрызала их раньше до мяса.