— А что, у тебя есть более разумные предложения? — спросил я.
— Нет, — грустно покачала головой девушка. — Если бы были, я бы уже предложила…
Араэле была не вполне права: в свободное от мэрских обязанностей время я всё-таки ломал голову над вопросом защиты нового дома. Хотя, конечно, то, что она сказала в день совещания, подкинуло мне благодатную почву для размышлений…
— Как вообще будет проходить нападение? — спросил я.
— Всё начнётся со сбора вражеского флота, — пояснила Араэле. — Я никогда не видела, как появляется новый дом, потому и не могу что-то подробно рассказать… В любом случае, вначале будет собран флот тех домов, кто хочет тебя пощипать, и он выдвинется к твоей скале. На скалы тех домов, которые участвуют в нападении, ты зайти не сможешь. И даже если ты разобьёшь этот флот, они быстро соберут новый. Дома начнут давить тех, кто с тобой сотрудничает. Твои заказы на других скалах отменят. Торговцы откажутся залетать на Тег, а наёмники перестанут идти в твои команды… И твоё единственное преимущество — в том, что взять твою скалу не получится. Но по всем остальным направлениям тебя разобьют всего за три-четыре недели… Меньше, чем за треть сезона, Фант!..
— Безрадостно… — покачал головой Рубари.
— И что нужно сделать, чтобы победить? — уточнил я.
— Сделать атакующим очень плохо, конечно!.. — удивилась девушка. — Но что ты можешь сделать?
— Вот давайте подумаем над этим… — предложил я. — Соберёмся здесь через неделю и попробуем решить.
— Времени всё меньше! — напомнила Араэле.
— Знаю. Но если мы сейчас ничего не придумаем, времени у нас будет хоть завались… — беззлобно вернул я девушке её же «шпильку».
Собственно, на этом совещание и закончилось, но я отнёсся к его итогам очень серьёзно. И не только потому, что я доверял мнению Араэле в этом вопросе — хотя я ей и в самом деле доверял. Однако была и ещё одна причина подумать над легализацией своего дома и над тем, как сделать его сильнее… И этой причиной были шары — ярко-оранжевые шары, которые каждый день, как будильник, звенели у моей кровати ровно в семь часов утра…
А оранжевые шары явно говорили о том, что мы принимаем неправильные решения — и это не могло не тревожить… Они лишний раз подтверждали, что в обороне отсидеться не получится, а, закопавшись в дела нового поселения, я упускаю что-то очень важное. И даже когда я стал обдумывать вопрос поиска союзников — в том числе и в лице дома Филанг — шары не стали белыми или золотыми. Они всё ещё оставались жёлтыми и оранжевыми…
Была и ещё одна причина, по которой я начал срочно заниматься этим вопросом — ощущение надвигающейся беды… Оно покинуло меня уже давно, и в какой-то момент я даже решил, что привычное невезение отступило — но вот оно, снова вернулось… Каждый раз, когда я смотрел на висящие неподалёку три дирижабля дома Филанг, я чувствовал угрозу. И я чётко понимал, что исходит она не от этих конкретных дирижаблей. Скорее, наоборот — она исходила из того факта, что в один не слишком прекрасный день они могут исчезнуть…
Чтобы найти правильный ответ, мне потребовалось ровно три дня. Сознание человека способно работать гораздо быстрее, чем мы вообще предполагаем — особенно когда штаны на пятой точке начинают подгорать… После очередного обсуждения строительных работ я вышел из шатра, который мне поставили в качестве штаба — и на минуту остановился, оглядываясь по сторонам. Совсем рядом какие-то мелкие птички бесстрашно пытались отжать кусок хлеба у пепелика, который был гораздо — ну а, если точнее, раза в три — крупнее их самих…
Я в детстве как-то был на море. Уже не помню, куда меня повезли родители — помню только, что не за рубеж. Отдыхали мы где-то на родине. И там, возле моря, жили такие здоровые птицы, которые на Земле зовутся чайками — или это были не чайки? В общем, они постоянно воровали еду у посетителей прибрежных кафе. И однажды одна из них стянула здоровенный кусок пирога с сыром, который на Земле называют пиццей. Впрочем, всё это не слишком важные нюансы…
И вот, как сейчас помню, кидаются к ней другие чайки — а она крылья расставила, орёт на них, отгоняет, защищая добычу.
Однако суетились поблизости и другие птицы — голуби. Они куда меньше чаек, но промышляют тем же — питаются едой, оставшейся от человека. И вот они совершенно спокойно подходили и клевали «пиццу раздора», постепенно растаскивая её по кусочку. Но чайка в упор не замечала голубей, которые лакомились её добычей. Всё её внимание было сосредоточено на других чайках-соперницах. Она так увлеклась разгоном товарок, что когда глянула на свою добычу в следующий раз, от пиццы остался лишь крошечный кусок теста. И тогда обездоленная чайка расставила крылья и издала долгий горестный рёв.