Орк сгреб его в охапку и сдавил ему горло... Теперь Астель мог только беспомощно трепыхаться и сипеть.
- Грязный ворюга, - процедил Нугут, удивившись своему голосу, зарычавшему, как у настоящего дикого орка. - Где моя девочка? Где Нарина?
- Не скажу, - проскулил Астель, корчась от боли. - Не для того я ее от тебя спасал, орочье ты отродье!!!
- Спасал, щенок!!! - Нугут стиснул его так, что тот едва мог вздохнуть; потом, конечно, отпустил, чтобы кости не захрустели... - Я ее учитель, мелкая ты дрянь!
- Ни за что не поверю! - продолжал храбриться Астель. Вокруг уже собралась стайка трущобных голодранцев, но они вмешиваться явно не собирались... - Как вот звали ее учителя?
- Нугут. И это я, - Нугут взял себя в руки и сказал уже своим обычным голосом: - Пойдем спросим ее.
- Хорошо, - вдруг согласился Астель. Нугут без лишних слов поставил его на землю. - Хорошо, пойдем. Только иди вперед, чтоб я тебя видел...
"Сейчас или никогда" - подумал Астель, осторожно вытаскивая дедовский стилет из-за голенища сапога.
Он успел только вскинуть руку - как орк ловко развернулся (что при его мощном и по виду неуклюжем телосложении казалось невозможным), выбил стилет и коротким ударом в грудь опрокинул Астеля на землю.
Удар был легкий и явно щадящий, и Астель сначала не понял, почему же ему так больно...
А потом увидел два торчащих из груди острых прута... Похоже, это были остатки какой-то железной ограды, и он на них упал... Как глупо...
...Астель захлебывался кровью, бился в агонии, хватаясь руками за прутья в тщетной попытке их вытащить... а в голове у него было невероятно ясно.
Он видел Нарину, девочку, навсегда похитившую его сердце, слышал ее голос и мимолетно жалел, что так и не спел ей песню, которую специально для нее сложил... и не дорассказал ей всех сказок, что знал сам...
Сверкнул меч Нугута - и для Астеля все померкло... Упали в пыль красные и склизкие от крови руки; завалилась набок голова...
Повинуясь странному чувству, Нугут опустился рядом на колени и закрыл ему глаза.
Что теперь?.. Не бросать же его в трущобах на съедение собакам... Но и заявиться к дяде и тете с телом их племянника на руках тоже нельзя...
- Эй вы! - крикнул Нугут нищим, бывшим до этого лишь зрителями. - Отнесите его к фургону. Я дам по серебряной монете каждому.
Когда тело Астеля унесли, Нугут пошел своим путем... На душе у него было скверно.
"Ты человека убил. И, похоже, хорошего человека," - сказал он себе.
Он знал, что не простит себе этого. И то, что это была случайность - не оправдание... В конце концов, сколько он думал всю дорогу, как разделается с вором; какая жажда крови в нем просыпалась - будто память диких предков: орков, евших человечье мясо...
И вот убил... и не говори, что не хотел...
...На краешке одного из пустырей играли мальчишки. Бились деревянными мечами стенка на стенку. Мальчишки были маленькие, примерно возраста Нарины, и - Нугут присмотрелся - махали они мечами не как попало. Чувствовался здесь легкий, неприметный штрих настоящего фехтования...
- Эй, юные воины! - окликнул их Нугут. - Нанину не видели?
Один мальчишка подбежал поближе и, щурясь на полуденное солнце, заговорчески пробормотал:
- Тут эльфы были! Настоящие! Они ее с собой забрали.
- А куда они пошли?
- Не знаю...
- Они сказали, что едут в Лонтэк к родне! - крикнул другой мальчишка, постарше...
...Сунув в маленькую ладошку горсть медяшек, Нугут со всех ног бросился к "Тихому грогу"...
А тем временем мальчишки разбивали друг другу носы, деля дареную мелочь...
(5 августа 2003г)
348. 6 августа 2003г
(((примерно час ночи: Бальгар бессонницей мучается)))
*Хроники Великой Битвы
((глава двенадцатая))
---Депрессняк и звезды
Нугут спешил, но знал, что эльфов ему не догнать. По словам стражника, у них были запасные кони... А вот у Нугута - только Лад! Эх, надо было взять Кирлиха. Ради Нарины Бьёрн бы разрешил...
И вообще... эльфов пятеро (ежели, опять же, стражник не обсчитался), а Нугут, как бы он ни был крут в фехтовании, только один...
Все это Нугут прикидывал на привале, пока жевал вяленое мясо, напоминавшее по вкусу соленую резину...
Он попытался уснуть, но сон не шел. Мысли и чувства одолевали, как свора диких собак...