Все говорят, что вороны выжили голубей. Как? Заклевали они их, что ли? Или разоряли гнезда? Они ведь яичницу любят еще больше, чем я...
34.
Я вчера заходил в аптеку к Марине. Наш тогдашний разговор маячил в моем сознании, как мираж. Она была холодна, словно арктический лед. Возможно, потому, что ей сказали, что я ее искал. Возможно потому, что нам не удалось надолго остаться наедине, как в прошлый раз... Или, не дай Бог, у нее случилось что-нибудь...
35.
Часа два сегодня сидел неподвижно на кровати. Я только проснулся, еще одеться не успел, когда на меня это нашло... Просто сидел, не думая словами, не переживая ни о чем... но чувствовалось, что какой-то мыслительный процесс все же идет. И я сидел, оцепеневший, два часа... Я замерз, у меня затекли ноги и руки, а тетя Неля бесполезно водила рукой перед моим стеклянным взглядом...
Потом встал, оделся и как ни в чем не бывало пошел пить "Золотой корень". Тете Неле сказал, что просто задумался, что так бывает, что все нормально...
36. 30 января 2003г
Вчера мотался по городу. Делать было нечего. Хотел скоротать время: через два часа мне надо было быть уже у Ильдарика и объяснять ему очередную алгебраическую чертовщину.
Иду, значит, по сторонам смотрю. Вижу, бежит ко мне мальчишка, на спине у него подпрыгивает огромный портфель. Я сразу узнал, что это мой Ильдарик.
Он подбежал, радостный, сияющий и повис у меня на шее.
Сегодня он получил свой первый в жизни пятак по алгебре... Я знал, каково ему. Это не просто оценка. Это победа. Победа над проблемой, казавшейся неразрешимой, победа над теми, кто посмеивался и называл его идиотом, победа над собой, наконец.
Это надо было отметить. Мы зашли в кафешник, я купил колу и пирожных. Отмечали. Наливали в стаканчики и поднимали тост. Мой тост был один: "За то, чтобы все было хорошо!"
37.
Я легко думал о мимолетности. Две недели - и заканчивается срок моего репетиторства. Ильдарика я больше не увижу. И скоро мы друг друга забудем.
Марина, поманившая меня теплом очага... она тоже канет в прошлое.
Все уходит, а я похож на островок посреди ручья. Нет бы нестись вдаль, кувыркаясь в водяной пене... Я островок...
Что ж, у каждого своя судьба. Забывают всех, в конце концов.
38. 31 января 2003г
Книжная барахолка - одно из моих любимых мест в городе. Эта шелестящая страницами старина, разложенная на потрескавшемся мраморе... Я забываю о времени и о том, что я островок в этом мире. Я листаю старые книги, я разговариваю с людьми... Необыкновенные люди порой попадаются среди продавцов! Можно поговорить о бумажном и вечном, о мире нашем и замирье книжном...
Я давно не писал сказок... Надо это исправить. Потом соберу все и назову: "Книга легенд Замирья"... автор - Окштейн Бальгар Семенович... обойдемся без псевдонимов и ников(не люблю я их)... да, вот так...
39.
Я побродил по рядам бумажных древностей и купил себе то, о чем давно мечтал: "Хроники Амбера". Все книги в трех толстых зачитанных томах.
Буду читать, буду забывать обо всем...
...а знаете, испуганные дети прячутся от своих страхов под одеялом... как будто там другой мир, как будто одеяло - непреступная стена...
Провел аналогию и засмеялся. Я - испуганный ребенок, прячущийся в замирье?.. да вроде никто меня и не пугал...
40. 1 февраля 2003г
Сегодня Новый год по восточному календарю. Первый день.
Россия - единственная страна, где Новый год встречают аж три раза. Меня вот угораздило родиться в Старый НГ...
По восточной традиции, купил апельсины. Два штука. Тетя Неля съела свой и собрала все шкурки. Сказала, будет варить цукаты. Ну да, я помню. Вареные в сахаре апельсиновые и лимонные корки. Сейчас они, нарезанные на квадратики, плавают в жестяной миске, наполненной водой из-под крана. Вымокнуть должны день-два... потом будем лакомиться.
41.
Разобрал хлам на столе. Позволил себе посмотреть старые фотки. Где я маленький, с родителями. И не очень маленький, с родителями и сестренкой... ах, милый чертенок, как я по тебе скучаю!..
42. 2 февраля 2003г
Они не успели понять, что умирают. Вспыхнули кометой в синеве неба. Их больше нет.
А я сижу в своей берлоге, грызу цукаты - кусочки апельсинно-лимонных шкурок, застывших в сахаре, - и живу.
Мне не печально. Я поставил себе за правило никогда не жалеть о том, что уже нельзя исправить.
А знал бы я об этом, вот знал бы, как новый Нострадамус, и ничего не смог бы изменить...