— Хм. — Он нашел еще один прутик. — В Период Изоляции на Барраяре мужчина, сделавший своей любовницей женщину из воинской касты, рассматривался как похититель ее чести и должен был умереть за это смертью вора. Обычай, чаще нарушавшийся, чем исполнявшийся, хоть и стал излюбленным сюжетом для драматических произведений. А сейчас все смешалось. Старые обычаи умерли, и мы примеряем новые, словно платье с чужого плеча. Так трудно разобраться, что правильно, а что нет, — задумчиво проговорил он, а затем спросил: — А чего ожидали вы?
— От барраярца? Не знаю. Наверное, чего-то преступного. Я не слишком обрадовалась тому, что попала в плен.
Он опустил глаза.
— Мне, конечно… приходилось видеть вещи, которые вы имеете в виду. Не могу отрицать — такое случается. Это болезнь воображения, она передается от человека к человеку. Хуже всего, когда она распространяется сверху. Вредит дисциплине, морали… Ненавистно наблюдать, что происходит с молодыми офицерами, встречающими порок в людях, которые должны служить им примером. Им недостает жизненного опыта — ни для того, чтобы бороться с заразой в собственной голове, ни для того, чтобы различить, когда человек использует дарованные императором полномочия для удовлетворения собственных аппетитов. И они развращаются, даже не успев понять, что произошло.
Его голос, доносившийся из темноты, звучал с необычной страстностью.
— Вообще-то я думала об этом только с точки зрения пленной. Я так понимаю, с захватчиками мне повезло.
— Они — отбросы армии. Но вы должны поверить мне — их меньшинство. Хотя я терпеть не могу и тех, кто закрывает глаза на эти вещи, а ведь они-то как раз не в меньшинстве… Не обманывайтесь. Справиться с этой заразой нелегко. Но меня вы можете не бояться. Обещаю.
— Я… уже поняла.
Некоторое время они сидели в тишине, пока ночь не выползла из низин, чтобы закрасить последние остатки небесной бирюзы, а водопад, освещенный лишь сиянием звезд, не заиграл жемчужными бликами. Она уже было подумала, что Форкосиган заснул, но он пошевелился и снова заговорил. Она почти не различала его лица в темноте — лишь отблески зубов и белков глаз.
— Ваши обычаи кажутся мне такими свободными, такими мирными. Невинными, как солнечный свет. Ни скорби, ни боли, ни непоправимых ошибок. Страх не делает мальчишек преступниками. Никакой глупой ревности. И никакой навек потерянной чести.
— Это лишь иллюзия. Даже у нас можно потерять честь. Просто это происходит не за одну ночь. Это может занять многие годы, она будет исчезать по крупицам, по капелькам. — Она немного помолчала, окруженная доброжелательной темнотой. — Я была знакома с женщиной… Она была моим хорошим другом. Тоже служила в астроэкспедиции. Она не… очень легко сходилась с людьми. Казалось, все вокруг нее уже нашли свою платонову половинку, и чем старше она становилась, тем сильнее боялась остаться в стороне. Ударилась в прямо-таки трогательную панику.
В конце концов она связалась с человеком, обладающим непревзойденным талантом превращать золото в свинец. В его присутствии она не могла произнести такие слова, как «любовь», «доверие» или «честь», не получив в ответ остроумной издевки. Порнография дозволялась; поэзия — никогда.
Так случилось, что, когда освободилось место капитана их корабля, они были в одном звании. Она вкалывала как проклятая ради этой должности, просто в лепешку готова была расшибиться… ну, вы-то знаете, как это бывает. Должность командира — редкий шанс, все стремятся его получить. Ее любовник уговорил ее отказаться от командования в его пользу, пустив в ход обещания, впоследствии оказавшиеся лживыми — если конкретно, он обещал ей детей — и, разумеется, получил свое капитанство. Исключительно ловкий махинатор. Вскоре они порвали друг с другом. Сдержанно, без всяких сцен.
После этого у нее не хватало духу завести другого любовника. Так что, наверное, ваши барраярские блюстители традиций в чем-то правы. Таким неумехам… необходимы правила, ради их же собственного блага.
Долгое время тишину нарушал лишь вкрадчивый шепот водопада.
— Я… знал одного человека, — донесся из темноты его голос. — Однажды, когда ему было двадцать, его женили на знатной девушке восемнадцати лет. Брак по сговору, но он был счастлив тогда.
Он часто подолгу отсутствовал — почти все время проводил на службе. Она оказалась свободна, богата и одинока в столице, среди людей… не то что бы порочных, но намного старше ее. Богатые паразиты, их прихлебатели и подхалимы. За ней ухаживали, она потеряла голову. Но, по-моему, не сердце. Она завела любовников, как делали это все вокруг. Оглядываясь назад, я понимаю, что она не испытывала к ним никаких чувств, кроме тщеславия и гордости своими завоеваниями, но тогда… Он создал в своем воображении ее вымышленный образ, и когда этот идеал разлетелся вдребезги… У этого парня был жуткий характер. Вспыльчивость всю жизнь была его проклятием. Он решил драться на дуэли с ее любовниками.