Меня словно выворачивало наизнанку. Виктор вытаскивал что-то, разрывая мой разум, уничтожая прочные связи, делающего меня единым целым с… да.
Он извлекал фрагменты.
Что-то черное, нематериальное потекло по его руке, втягиваясь в грудь. Я чувствовал, как силы покидают меня, злость уходит, оставляя за собой лишь зияющую пустоту. Вместе с частью Безымянного, я чувствовал абсолютно отчетливо, в Виктора перетекала и часть меня. Фрагменты не хотели отпускать мою душу так просто, забирая ее обрывок с собой.
Виктор встал на ноги, но от его руки к моей груди все еще тянулась нить почти осязаемого мрака. Из последних сил, даже не соображая, что делаю, я выставил между нами посох. Серебряное навершие со звоном треснуло и разлетелось в пыль, а фрагменты Безымянного теперь перетекали в Виктора через артефакт. Но мне это никак не помогло - разум медленно угасал, садился, точно батарейка.
В момент окончательного разделения души и осколков, сознание, которое должно было отключиться, наоборот, вспыхнуло необычайно ярко. За долю секунды я вспомнил всю свою жизнь, даже девять месяцев в утробе матери. Больше того, я пережил все события, что происходили близ меня, но о которых я знать не мог в принципе.
В соседней палате от той, где лежала моя мама, курят две таких же будущих мамаши.
Маму и меня выписали из роддома. В тот же день у бабульки, живущей над нами, внук уехал в армию. Уехал, чтобы не вернуться.
Девочка Вика, моя лучшая подруга по саду, переезжает в другой город и идет в первый класс с математическим уклоном.
Мое исчезновение обсуждают в школе педагогическим советом.
Акулина сражается с Виктором посреди леса, и неожиданно появляется Малюм, заставший их врасплох.
Это все - лишь малая часть того, что я пережил в последний миг бытности хранителем. Видимо, последний дар от Безымянного бога, дар весьма своеобразный, надо сказать. Но едва миг, тянувшийся целую вечность, закончился, как мой разум все же отключился. По крайней мере, та его часть, что была в моем теле.
А вот та, что Виктор перетянул в себя вместе с осколками, осталась бодрствовать. Я оказался безмолвным наблюдателем в теле другого человека.
Мы с Виктором смотрели его глазами на валяющегося на земле мальчишку. Боже, что со мной сделали осколки?.. Мое тело явно не стремилось приходить обратно в норму - окровавленные кончики пальцев скребли по песку, оставляя борозды длинными когтями, глаза, ставшие точно такими же бледно-красными, как у Малюма, наполовину закатились. Нарост на правом колене был отчетливо виден, и я даже не мог представить, как теперь буду ходить. Посох, валяющийся рядом, явно станет жизненной необходимостью.
Стоп, а буду ли я вообще ходить? Что будет со мной, с моим телом, если сейчас я внутри сознания Виктора?..
“Ничего. Осколки вцепились в тебя слишком крепко, пришлось вырвать часть души. Скоро все кончится”.
Это явно мысли Виктора. Не могу сказать, что успокаивающие, очень уж двусмысленно прозвучало окончание фразы.
Маг, в голове которого я оказался, тем временем медленно побрел по песку. И каждый его шаг менял пространство вокруг нас. Шаг - и мы на горной тропинке, шаг - и мы посреди леса, шаг - и мы в небольшом городке, стоим перед невысоким домиком. Виктор повел рукой, и стена двухэтажного дома, с забегаловкой на первом этаже, просто перестала существовать, оголив все, что было за ней.
В кафе сидело всего двое. Развалившийся на стуле Малюм, одетый в строгий костюм, будто политик или бизнесмен. В первый раз вижу его вживую и, должен сказать, он слабо отличался от того вида, в каком являлся в мои сны. Такой же отвратительно-пугающий.
За одним столиком с ним сидел высокий мужчина модельной внешности. Ламий. Вернее, контролируемая им марионетка. Виктор знал это, узнал и я.
- О, а вот и дорогие гости! - голос Малюма больше напоминал раскаты грома. Даже во сне это было не столь пугающе. - Быстро же ты явился. И принес мне все осколки, да? Превосходно.
- Без моего сына пришел? - подал голос Ламий. - Жаль, я уже соскучился по нему.
- Он и не нужен, - пожал плечами Малюм. - Амадей отверг мой дар, не без помощи, кстати, стоящего перед нами человека. Потому я и пришел к вам, дорогой Ламий. Когда я закончу, мне нужен будет помощник, а то, что вы уже делали для меня… я ценю это. И не забуду.