Ламий степенно кивнул, полуприкрыв глаза.
- Виктор, Виктор… Ты прости, что так поступил с Кайлести, - продолжил Малюм, глядя на стоящего столбом мага. - Спросишь, наверное, как я нашел твою неприступную крепость, найти которую невозможно? Да легко. Едва я забрал осколок у того никчемного хранителя в Китае… кстати, он довольно интересно им пользовался. Представляешь, этот чудак организовал целый монашеский орден и использовал тела его членов как сосуд для своей души. Как только тому человеку, что носил сознание хранителя и, соответственно, осколок, грозила опасность, хранитель трусливо сбегал в другого монаха. Я перебил не менее полутора сотен человек, пока не добрался до него. Подумал, тебе будет это интересно.
Малюм секунду пожевал губами, вспоминая, о чем говорил до этого, и продолжил:
- Так вот, когда я заполучил свой четвертый осколок, я направился прямиком в Кловц, так зовется тот мир, где я оставлял для вас сюрприз на кладбище. Ты ведь помнишь Кловц?.. Я знал, что ты не умеешь прыгать между мирами и наверняка используешь какой-либо портал, чтобы вернуться на свой остров. Как тот, что ты использовал в Чехии, Ламий рассказал мне о нем, но не смог передать кое-какие нюансы рисунка. Вообще, спроси ты мое мнение - носить с собой портал до дома весьма удобно, не нужно каждый раз тратиться на заклинание. Ты молодец.
Малюм сделал характерный жест, будто снимал несуществующую шляпу.
- В Кловце, среди прочих сюрпризов, я оставил заклинание-ловушку, которое бы запомнило любое заклинание-портал, и, поверь, больших усилий мне стоило сделать его незаметным. Ну а дальше, я просто воссоздал твой уникальный рисунок, выждал удобный момент и, когда он представился, пришел к тебе домой, где меня радушно встретила Кайлести. Ох, как она кричала, как звала тебя… не буду врать, что убил ее быстро, да и не хочу. Души умирающих в мучениях выделяют такой особый вид маны, ни с чем не сравнимый. Поневоле начинаешь понимать взгляды темных богов.
Малюм мечтательно прикрыл глаза, втянул расширившимися ноздрями воздух и заговорил вновь:
- Я знал, что ты не вернешься достаточно долго, чувствовал, как вы где-то далеко боретесь с мальчишкой. Тревожить вас не стал, какой в этом смысл? Легче же забирать осколки у победителя. Как вижу, им стал ты, мои аплодисменты. Впрочем, я именно на это и рассчитывал, на твоей стороне опыт, а юнец даже от моих ментальных атак с огромного расстояния с трудом отбивался. Собственно, из-за того, что я ставил на твою победу, я и убил Кайлести. Драться с тобой у тебя же на острове было бы глупо, дома и стены помогают. Я хотел тебя выманить, чтобы ты сам пришел ко мне. И, как мы оба видим, мое желание осуществилось.
Малюм все говорил и говорил, упиваясь собой. Похоже, у него было не так уж много собеседников, а вот самовлюбленности - хоть отбавляй. Ему было даже наплевать, слушали ли его монолог, он, казалось, не замечал ничего вокруг.
А вот я, находящийся внутри Виктора, сжавшись от страха, наблюдал, как его наполняет ярость, в сравнении с которой то, что творилось ранее в моем сознании - лишь капля рядом с океаном.
Первым неладное почувствовал Ламий. Прочесть мысли Виктора у него явно не получалось, зато придаток, временно прилипший к его сознанию - я, поддался древнему вампиру легко. И через меня он понял, что грядет страшное. Ламий вскочил, что-то шипя и тыча пальцем, но… попросту исчез. Виктор, не напрягаясь, стер из реальности контролируемую им марионетку точно так же, как стер стену этого дома несколькими минутами ранее.
Вместе с тем, маг ухватился за тонкую ниточку, ведущую от угасшего сознания куклы вампира куда-то вдаль. На другом ее конце мы увидели Ламия. Тщедушного, бледного, с обвисшими щеками. Он корчился от боли в неком подвале, Виктор походя надавил на разум древнего вампира. Но все тут же прекратилось - каким-то образом Ламий сумел оборвать связь. Впрочем, Виктору было уже наплевать.
Я почувствовал магический импульс, перенесший подальше отсюда всех местных жителей - а это около двадцати тысяч человек. Город в одну секунду опустел, а Виктор даже не моргнул от усилий. Будто просто вдохнул и выдохнул.
Малюм запнулся на полуслове и неверяще завертел головой. На несколько километров вокруг осталось лишь трое. Виктор, Малюм, и я, невольный наблюдатель.