Её устраивало, что Дин не интересуется её делами, не лезет куда ни просят, и вообще, делает так, как будто его нет. Впрочем, и Вера не спешила влезать в душу Дина. На первых свиданиях она вытянула из него немного полезной для себя информации, большее её не интересовало. До недавнего времени её вполне устраивало сложившееся положение, которое можно было охарактеризовать как: сосуществование двух стран с разной политической ориентацией на взаимовыгодных условиях. Дин был достаточно хорошо воспитан и нравился многим её знакомым, включая Арсена. К слову, Арсен, по неизвестной ей причине, проявлял по отношению к Дину стабильную политику мужского взаимопонимания и уважения.
Правда иногда, Веру дико раздражала грубость Дина, его вспыльчивость, сцены ревности, переходящие в полное равнодушие. Несколько раз она собиралась мысленно уходить, но подумав, что Дин не самый плохой вариант, который ей попался — оставалась.
Была ещё одна очень важная причина, по которой Вера не хотела что-то менять — она сама не понимала, чего хочет от отношений, поэтому молча наблюдала спектакль под названием “Жизнь с Дином” как бы издалека. Понимая только, что этот сценарий уже надоел и смотреть, а тем более принимать участие в этой постановке, ей больше не хочется ни под каким предлогом. Если раньше она могла, образно говоря, отвлечься на попкорн и свою писанину, то сейчас уже и это не спасало от замкнутого круга бредовых условностей, как трясина засасывающих её всё глубже и глубже. Вера чувствовала, что ещё немного и она погрязнет в этом болоте навсегда, без надежды на спасение. Или хотя бы улучшение.
Вот и сейчас Вера лежала с закрытыми глазами, стараясь поскорее уснуть и избежать разговоров и ненужного секса, и представляла себя свободной, летящей сквозь время и пространство…
***
Прижимаясь всем телом к спине чёрного красавца единорога, Царица вспоминала, как в Её жизни появилось это сильное животное с гордым именем — Стикс. Да, это было именно Имя. А как ещё могло быть? Прекрасное, совершенное животное, созданное на границе Миров, могло носить только Имя.
Да, точно, это произошло вскоре после их с Сариусом полёта на Землю. Она долго думала, каким образом будет преодолевать Ворота Миров одна, и тут, неожиданно — подарок Богов! Вернее сказать — подарок отца… Она помнила, как это произошло.
Время близилось к закату Второй Луны. Она сидела в Тронном Зале, принимая последние прошения о приюте и покое в Мире Дакнеса или, конкретно, за стенами Параклета. Так было до Неё, так происходит во время Её правления, так будет происходить после — приют в Дакнесе мог получить любой пришелец из любого из обитаемых Миров. Существа из самых укромных и далёких Миров могли выбрать любое понравившееся место в Дакнесе и жить согласно традициям своего рода и заниматься тем, что им могут предложить. Дел в Дакнесе было много, а свободных рук, как обычно, не хватало.
Параклет был обителью Царей и сюда попадали избранные или те, кто обладал особыми талантами.
Она помнила, что в тот прекрасный лунный день, они с Голиафом приняли в ряды новобранцев нескольких молодых гаргулий. Была ещё пара пожилых эсперов. Старики жаловались на ведьм из предлесья. Типичные дрязги. Подобные разбирательства возникали чуть ли не ежедневно. Обычно с такими мелочами справлялись на местах, но в этот раз мнительные старички решили дойти до самой Царицы Дакнеса. Она запомнила эту пару, потому что после того, как отправила их восвояси, произошло одно из самых замечательных событий.
— Царица! К тебе посланник из Мира Теней, — прорезал тишину Тронного Зала громовой голос Голиафа.
— Зови, — отозвалась Царица, принимая подобающий правительнице вид и машинально расправляя складки длинного белого, с золотым подбоем плаща — традиционного одеяния царей Дакнеса.
Первое, что почувствовала Царица — запах гнили и плесени, исходящий из открытых нараспашку дверей. Потом она увидела и самого посланника — старого, полусгнившего вервольфа. На старых морщинистых остатках плоти седыми, свалявшимися клоками висела шерсть. Местами, сквозь куски кожи и мышц проглядывали белоснежные кости.