Главной сложностью было уйти незамеченным. Виктор понимал, что любая ошибка может привести к его разоблачению. Он учел все: камеры, которые фиксируют каждый шаг в городе, возможность записи разговоров на смартфоны случайных прохожих, даже движение транспорта, которое могло вызвать вопросы при проверке записей дорожных камер. Нужен был сценарий, где случайности и хаос могли бы отвлечь внимание от настоящей цели.
Первоначально Виктор рассматривал несколько вариантов: ограбление, нападение в метро или в машине, но каждый из этих планов был либо слишком рискованным, либо оставлял слишком много следов. Постепенно идея о том, что Кузнецова нужно устранить так, чтобы это выглядело как случайное ограбление, стала главным сценарием. Это означало, что после ликвидации Виктор должен был взять личные вещи жертвы и инсценировать простое уличное преступление.
Чтобы увеличить шансы на успех, Виктор решил избегать использования огнестрельного оружия, предпочтя нож — более бесшумный и незаметный инструмент. Преимущество было в том, что в случае нахождения оружия, следы было легче замести: в отличие от пуль, которые могут быть связаны с оружием, нож сложно отследить, если использовать его правильно.
Следующим шагом было выбрать правильное время и место. Виктор знал, что по пятницам Кузнецов часто задерживался с коллегами и возвращался домой поздно, по неосвещенному маршруту через один из переулков недалеко от станции метро. Это место стало идеальной точкой для засады: минимум камер и возможность быстро скрыться, не попав под наблюдение.
Наконец, план был готов. Виктор решил действовать в пятницу вечером, когда Кузнецов обычно возвращался домой поздно после встречи с друзьями. Он выбрал место на маршруте Кузнецова, где камер наблюдения было минимум, а освещение оставляло желать лучшего.
В назначенный день Виктор тщательно подготовился. Он надел неприметную одежду, перчатки и кепку, скрывающую лицо. В кармане лежал нож, приобретенный через третьи руки. Виктор понимал, что в современном мире огнестрельное оружие слишком рискованно использовать из-за возможности баллистической экспертизы.
Когда солнце начало клониться к закату, Виктор занял позицию в темном переулке недалеко от станции метро, откуда обычно выходил Кузнецов. Время тянулось мучительно медленно. Виктор чувствовал, как напряжение нарастает с каждой минутой. Он вспомнил свои операции в НКВД, но тогда все было иначе. Тогда он действовал от имени государства, сейчас же он был один, без поддержки системы.
Внезапно Виктор увидел знакомую фигуру. Кузнецов шел по улице, погруженный в свои мысли. Виктор выжидал Кузнецова у метро, как охотник, выслеживающий добычу. Он не чувствовал волнения — только острое, почти физическое сосредоточение. Когда Кузнецов наконец появился в поле зрения, все было готово. Виктор двинулся следом, его шаги были бесшумными, будто на автомате. Кузнецов шел по плохо освещенному переулку, не подозревая, что за ним следят. Виктор не торопился, выжидая момент. Сердце начало ускорять ритм, но это было привычное чувство — адреналин, который всегда возникал перед кульминацией. Он знал, как контролировать этот прилив.
Момент настал, когда Кузнецов свернул за угол, где не было камер. Виктор ускорился, и за считанные секунды оказался позади своей цели. Все произошло так быстро, что Кузнецов даже не успел осознать происходящее. Виктор одним движением обхватил его за шею, другой рукой быстро нанес точный удар ножом. Это было настолько чисто и бесшумно, что на улице не раздалось ни звука, кроме слабого хрипа жертвы.
Мгновение длилось бесконечно. Мир словно замедлился как в фильме с перемоткой ближе к покадровой. Только один звук — тихий хрип, медленно утихающий в ночной тишине. Каждая клеточка кожи словно стала живой. Виктор замер, держа в руках умирающего человека. Это было странное, почти нереальное ощущение — осознавать, что ты только что лишил кого-то жизни. Его тело было неподвижным, но разум бурлил, мысли сталкивались, расползаясь в разные стороны, как разбитые стекла. Холодные, расчетливые. Но где-то внутри всё же шевельнулась слабая искра сомнений.
"Это правильно," — пытался убедить себя Виктор, медленно отпуская тело Кузнецова. Он знал, что так должно было быть. И всё же эта мимолетная мысль о том, что всё могло сложиться иначе, не отпускала его. Он знал, что этот человек — просто очередная фигура на его шахматной доске, пешка, которую нужно было убрать с пути. Он понимал во имя чего это делает.Но что-то всё же не давало ему покоя. Что-то необъяснимое. Память подсовывала образы лиц тех, кого он когда-то уже лишил жизни. Тогда это было проще. Гораздо проще.