— Настоящая? — несколько растерявшись проговорил инквизитор, подняв бровь от удивления. Он двумя пальцами подобрал бумагу, и теперь уже настала моя очередь недоумевать — обгоревшие края восстанавливались, вырастая до прежних размеров. Магия, не иначе.
— Надеюсь, теперь последние сомнения развеяны? — сказал я, вырвав бумагу из пальцев Морозова и быстро убирав ее в конверт. Черт его знает, выдержала ли это испытание структура, но сгорания бумаги я не предусматривал.
— Очень странно, — облокотившись на стол, произнес Морозов. — По моим сведениям, вы находитесь не в лучших отношениях с принцем Феофаном.
— И это должно помешать мне иметь общие интересы с императорским домом? Тем более в отдельных областях? — ответил я вопросом на вопрос. — Феофан ему идет больше, чем Фавоний. Или это от фавна?
— Его мать, третья принцесса севера, боевая подруга императора, родила сына после многочисленных попыток. Это напрямую связывают со съеденным ею сердцем фавна, — пожав плечами, сообщил Морозов. — Если бы вы вращались в высших кругах или хотя бы обращали внимание на слухи, то знали столь пикантные, но растиражированные сведения о дворе.
— Я из диких мест, да и увлечения у меня не самые обычные. Так что вам удалось узнать? — спросил я, стараясь переключить внимание инквизитора на интересующую меня тему.
— Хорошо. Допустим, я вам верю, — произнес вместо ответа Морозов. Он внимательно на меня смотрел, постукивая узловатым пальцем по столешнице. Да что у них за привычка у всех такая? Что, шариковых ручек с пружинкой не изобрели, чтобы донимать собеседника пощелкиванием? Ладно, потерпим, пусть соображает.
Я же не собирался сидеть без дела, плетя структуру в виде гигантской сосульки прямо над головой Морозова, под потолком. Просто так, на всякий случай. И свой навык подтянуть, и внимание отвлечь. И огреть, если что-то пойдет не так.
— Хорошо, — еще раз произнес инквизитор, а затем, достав из внутреннего кармана пиджака записную книжку, пролистал ее и положил исписанным листом вверх. — За последние сто лет в академии было четыре случая проведения запрещенных экспериментов над душами. Все они закончились крайне плачевно.
— Двое экспериментаторов скончались на месте, как и их жертвы. Еще один сошел с ума, получив жуткие галлюцинации и не в состоянии отличить реальный мир от вымышленного. Очень интересный случай, между прочим, он утверждал, что может видеть альтернативные миры, в некоторых из которых Кенингсберга нет, а в других замок разрушен, — холодно улыбнулся Морозов.
— Кто последний? — спросил я, уже догадываясь об ответе.
— Последний, наиболее успешный, но не менее трагический эксперимент. Ранее крайне уважаемый и образованный магистр возрождённого ордена тамплиеров, Ганс Амадеус фон Бах, потерял всяческую силу в связи с попыткой передать дар от третьего лица своему единственному внуку, — зачитал Морозов и захлопнул блокнот. — Как видите, даже если подобные изыскания проводятся — они никогда не заканчиваются ничем хорошим.
— И все же, разрешите узнать, не сменил ли с тех пор Ганс свое имя? И не остался ли он в стенах академии? — прямо спросил я.
— Все верно, остался и сменил. Но это было уже больше десяти лет назад, его внук погиб, а сам бывший магистр не только лишился всех титулов и званий, но и совершенно потерял силы, — заметил инквизитор. — Ваши нападки на него совершенно беспочвенны. А если вы хотите в чем-то обвинить нашего казначея, придется очень тщательно подбирать слова и аргументы.
— В таком случае… нет. Вы правы, мне и в самом деле стоит лучше подготовиться. Но раз вы убедились в моих рекомендациях, я прошу у вас помощи. Не материальной и не имеющей ничего общего с преследованием ваших знакомых… — начал, тщательно продумывая слова, говорить я, когда нашу беседу прервали громким стуком. Морозов посмотрел мне за спину и с шипением выпустил воздух сквозь сжатые зубы.
Я тоже обернулся и увидел уже знакомое мне личико. Опущенные в пол глазки, покусываемая губа и бумажка, сжатая в кулаке. Похоже, баронесса фон Браун пришла за очередной порцией запретного удовольствия, найдя способ обрушить на свою спину наказание. Разбила несколько тарелок в столовой или украла любимую кошку преподавательницы?
— Я готов вас подменить, — сказал я, повернувшись к Морозову. — Вы оставите меня пытать преступницу, а в обмен передадите мне все книги с описанием ритуалов. Особенно меня интересуют те, где экспериментатор по какой-то причине выжил.
— Пытать людей не самое приятное, но необходимое дело, — жестко сказал инквизитор. — Уверены, что справитесь с этим?
— Обещаю — она будет кричать, — многообещающе улыбнулся я.
— Хорошо, — с плохо скрываемым облегчением произнес Морозов. — Будут вам и выписки, и книги. Я распоряжусь, чтобы их принесли в ваши апартаменты.
— Добрый вечер, господин… — сказала девушка, когда инквизитор поманил ее к себе. — Боюсь, у меня опять неприятности.
— К счастью, сегодня это не мои проблемы. Госпожа Маргарет фон Браун, вами займется Лансер де Фри. Надеюсь, вы с пользой проведете время. Я вернусь через час, — сказал Морозов, оставив нас наедине с девушкой и даже закрыв дверь на замок. Ученица непонимающе оглянулась на меня.
— Раздевайтесь, госпожа Маргарет. Не будем же мы портить одежду? — улыбнувшись, сказал я, и девушка немного смущенно все же сняла пиджак. — Дальше. Перед врачами и палачами не стесняются. Раздевайтесь.
Глава 35
Морозов вернулся через час, как и обещал, а я за это время показал госпоже Браун, что плетка может быть не только наказанием, но и наградой. Сам я никогда мазохистов не понимал, но таким примитивным инстинктам, которые требовались этой девочке, потакать несложно. Так что вернувшийся палач застал низко склонившуюся девушку, вытирающую за собой лужу.
— Разрешите идти, господин? — не глядя мне в глаза, спросила фон Браун.
— Да, и если я узнаю, что ты натворила хоть что-то до нашей следующей встречи, можешь на нее даже не рассчитывать, — спокойно сказал я.
— Ты что с ней сделал? — удивленно спросил Морозов, когда, отводя взгляд, розовощекая Маргарет сбежала из камеры.
— Она больше не доставит проблем, это главное, — улыбнулся я. — Правда, время от времени мне придется использовать ваш реквизит, но…
— Можешь не продолжать, возьмешь что нужно. Главное, возвращай на место помытым и продезинфицированным, — последнее он произнес, держа двумя пальцами ручку плетки. — Боги, да что ты вообще с ней делал такое? Нет! Стоп, можешь не отвечать, я не хочу знать. Все запрошенные тобой документы ждут в комнате, надеюсь, это полностью удовлетворит твое любопытство, и ты больше не станешь вмешиваться в мою работу.
— С радостью оставлю вас в покое, но, боюсь, это не так просто, — на прощание улыбнулся я, оставляя растерянного преподавателя в камере. Когда я уходил, он осторожно понюхал рукоять плети и, сморщившись от отвращения, бросил ее в ведро с водой.
Я же чувствовал лишь слабую усталость и собирался вплотную приступить к изучению литературы, когда нос к носу столкнулся с уже знакомой девицей, расхаживающей по академии в ведьмовской шляпе и спортивном купальнике. Она выскочила на меня из-за угла, и не столкнулись мы только чудом и моими усилиями.
— Смотри куда прешь, дылда! — выкрикнула девица и побежала было дальше, но, сделав несколько шагов, неуверенно обернулась.
Я же лишь улыбнулся и, пожав плечами, отправился дальше. Стараясь не оборачиваться и не подавать вида, что мне известно о ее преследовании, я все время петлял, давая девушке время догнать меня и спрятаться за угол, наблюдая. Наверное, к концу погони у нее сложилось мнение, что она очень ловкая, быстрая и почти невидимая. Но я не собирался ее разочаровывать, уже придумав, как вписать ее в план на выходные. Вот только и у комнаты меня ждали.