Кивнув на прощание одноклассникам и пройдя мимо шагающего взад-вперёд барона, я направился прямиком в свою комнату-квартиру. Только заперев дверь и скинув пиджак, окончательно успокоился и, достав вновь материализовавшийся амулет, начал заново его исследовать, проникая в структуру.
В первый раз просто набросал в блокноте общую схему. Зарисовал один в один все серебряные кружева и рисунки хитро переплетенного металла. А затем попробовал скопировать на бумагу изображение быстро меняющегося ветра внутри медальона. Ничего не вышло — структура постоянно менялась и оказалась слишком сложной.
Тогда я последовательно начал увеличивать изображение самой структуры ветра, отвлекшись от амулета и внешней оболочки. И вновь меня ждала неудача — даже полностью запомнив ветер в один момент времени — в следующий он уже изменялся не только с точки зрения структуры, но и площади, и, главное, переплетения силовых линий, которые видел только на поверхности и не мог проникнуть дальше.
Плюнув, я пошел иным путем. Воссоздал силой воли и воображения такой же ветерок за счет стихийной силы, а затем отпустил его, не позволяя выходить за пределы ладони. Удивительно, но, кажется, сила стихийного осколка даже возросла от того, что я перестал его направлять, вот только и всякий смысл в нем тут же потерялся — зачем мне пустой ветер, не подчиняющийся приказам?
Понимая, что, скорее всего, тем, что я сейчас делаю, должны были заниматься тысячи чародеев до меня, куда более умных с академической точки зрения, я направился в библиотеку. Ведь не может быть, чтобы за сотни лет кто-то из ученых не попытался разобраться в том, что именно им дано в виде сил, и как с этим можно поступить.
— Лансер, а я уже подумала, что ты забыл свою наставницу! — томно проговорила Громова-старшая, обнаружив меня в библиотеке. Сегодня она подчеркивала свою выдающуюся фигуру красной блузкой, расстегнутой почти до пупка, и короткой обтягивающей юбкой. Что в других обстоятельствах обязательно заставило бы меня эту самую юбку задрать и хорошенько отодрать библиотекаршу, но сегодня просто не хотелось.
— Елизавета, я тоже безумно рад вас видеть, — улыбнулся я как можно более вежливо. — Возможно, вы сможете развеять мою головную боль?
— Опять рыться в запретной части библиотеки? — шутливо спросила Громова.
— Нет. Сегодня все куда проще. Так уж вышло, что я просто хочу понять одну вещь — как именно работает магия Дара? — спросил я, показывая наброски в тетради.
— О, это по моей части. Вообще, тебе бы следовало обратиться к профильному наставнику, но, как я понимаю, у вашего класса пока только Морозов и фон Вицлебен? — спросила библиотекарша, и, когда я утвердительно кивнул, поманила меня за собой. — Что вам говорил барон? Про связь силы божественного оружия и заклятий? Про силу одаренного?
Я вкратце перечислил те простые истины, которыми нас успел напичкать Эрдман. Про то, что, доверив возвышение оружия осколкам стихий и умелым мастерам, можно быстро, хоть и очень дорого, повысить свою силу. Про то, что так же можно пополнить собственные запасы стихийной магии путем тренировок.
— Негусто, но что еще взять от военного. Хотя под его присмотрами вы, конечно, сумеете стать сильнее, а может, он и поделится парой секретных техник, но в теории явно слаб. В отличие от меня, — с нескрываемым превосходством улыбнулась Громова. — Ты уже знаешь, что оружие — проводник силы богов. А амулеты — их дар, иногда появляющийся у детей и даже правнуков настоящих одаренных. И именно от оружия зависит первичное проявление стихии.
— Вся сила одаренных делиться на три типа: всплеск, импульс и стена. Независимо от оружия или стихии, это общие проявления, которые меняют только форму, силу и природу. Например, волна пламени, идущая за огненным мечом, или цунами от удара водяным жезлом — проявление всплеска. Молния или землетрясение — импульс. А доспех или замораживающая аура — явное проявление стены.
— Погодите, как заморозка может быть стеной? — перебил я библиотекаршу, не совсем понимая ее ассоциацию.
— Все очень просто, броня — это тонкая, но очень плотная стена, имеющая форму нагрудника или щита. Аура же — очень толстая и разряженная стена, через которую можно пройти. Хм. — Елизавета замялась, поняв, что до меня не доходят такие простые вещи. — Как бы тебе проще объяснить. Вот! Например, если грязь сжать, убирая воду — она превратится в плотную стену, может, даже крепче камня. Если же ее, наоборот, разбавляя стихией или просто пространством, развести на большой площади — получится мешающее движению болото.
— Выходит, ту же огненную ауру можно превратить в огненный же доспех, максимально сжав? — на всякий случай уточнил я.
— О, если бы это было так просто, — рассмеялась Громова-старшая. — Но в целом ты прав, хотя среди одаренных очень редко существуют уникумы, освоившие больше одной-двух форм каждого из проявления своих стихий. Обычно больше и не нужно. Ведь что толку от того, что ты можешь создать несколько видов стен, если противник пробивает их все одной молнией?
— А как же разные ситуации? Ну с той же грязью и стеной. Первой можно замедлить продвижение противника, второй — отрезать его в ущелье. А если еще и совместить, можно попробовать сковать его действия и остановить продвижение крупных сил, — предложил я.
— Можно, только зачем? Стена земной стихии все равно всегда будет прочнее водной, той же силы. А потоп водной — всегда глубже и опасней болота земной. Универсальные одаренные были, но это оказалось неудачным экспериментом. Слишком много времени уходит на освоение других форм дара, — пожала плечами Елизавета. — А ведь можно просто сделать врожденные силы мощнее.
— Выходит, каждый одаренный берет только то, что дают боги, а затем улучшает это? — осторожно поинтересовался я.
— Конечно, нет, — отмахнулась Елизавета. — Есть и такие, как я, кто считает любое проявление магии лишь формой воплощения стихии в реальность. Как я уже говорила — созидание возможно даже с молнией. Другое дело, что от этого нет практического толка в больших сражениях. Сила — определяющий фактор.
Возьмем не так давно прошедшую войну между Российской империей с одной стороны, Пруссией, Польшей и землями Винсборов с другой. Почти во всех мелких битвах тройственный альянс победил. Но стоило им сойтись в главном сражении как один князь рода Пожарских выжег всю вражескую армию. И помогли им их ляхи? — гордо, будто сама участвовала в бою, спросила Елизавета.
— В то же время и в стычках между двумя одаренными одного примерного титула побеждает более сильный. Ведь у любой стихии есть контрстихия, всплеск можно отбить или погасить стеной, а стену пробить импульсом. Конечно, всегда есть шанс, что твоя форма окажется эффективней формы противника, но даже так… все зависит от твоего дара. Оружия и милости богов, — улыбнувшись, сказала Елизавета, поставив передо мной целую стопку литературы. — Как закончишь, можешь зайти в мой кабинет, для тебя я всегда свободна.
— Спасибо, — поблагодарив, я погрузился в изучение письменного материала, но с каждой просмотренной книгой все больше убеждался если не в правоте мнения библиотекарши, то, по крайней мере, в том, что такая практика является общепринятой. Мне было сложно это принять, но ничего странного в этом не было. Больше того, я наблюдал подобное на практике.
В первую очередь — сила дара выходила из мага с помощью оружия. То, что я мог творить структуры, тоже было нереализуемо без кинжала, но он оставался моей частью и его материализация не требовалась постоянно. Просто дар так работал. А вот на примере Эрдмана, Морозова, Виолетты или Нинель я прекрасно видел подтверждение слов Громовой.
У Нинель не было собственного импульса или волны. По крайней мере, пока. А вот стену она не раз демонстрировала. В случае с Виолеттой ее стрелы по умолчанию были импульсом, а вихрь, переносящий девушку, — стеной. Сложнее всего с Морозовым, который, судя по всему, мог использовать два, если не три вида стены. Отражающее зеркало обманка, кокон и морозную ауру. Впрочем, я еще не видел, как он использовал бы волны или импульсы.