— Кого выставит ее светлость де Пюльбари? — дежурно спросил Морозов, но глазами уже нашел меня.
— У меня два защитника. — как можно тверже произнесла Виолетта, покосившись на дядю, и по рядам зрителей пошли неуверенные шепотки. В самом деле, Эрдман отказался от старой фамилии и притязаний на трон, был лишен и заново одарен званиями, а впоследствии сослан в академию, но теоретически это не могло помешать ему дать присягу своей родственнице.
Да, это поражение в правах и в титуле, как и нарушение негласных правил, но только негласных. Вот только барон этого выскочку не просто размажет по арене, он от вражеского рыцаря даже пепла не оставит. И это вполне может как послужить наглядным пособием и прямой угрозой окружающим, так и признанием слабости. Ведь что это за страна, главный защитник которой заперт в четырех стенах. А если и выйдет — будет тут же уничтожен князьями.
— От моего лица выступит рыцарь защитник, барон… — на этих словах Виолетты весь зал замер, затаив дыхание. — …барон Филадельфийский и Нью-Токийский Лансер де Фри.
— Да будет так. — произнес, перекрикивая поднявшийся гомон Морозов. — Защитники, прошу на арену.
Я вышел спокойно и уверенно, никуда не торопясь. С противоположной стороны арены на песок выпрыгнул парень лет двадцати. В таком же школьном костюме, как и у меня, больше напоминающем парадную форму, только без лацканов, рюшечек и знаков различия. Двигался он быстро, уверенно, показывая силу молодости. На меня почти не смотрел, повернувшись и поклонившись публике.
«А он хорош» — подумалось мне. — «Позер, как и я, только с уже накопившейся славой и далеко идущими планами. Вырвавшийся из сыновей обычного, не наследного дворянина, ставший в начале рыцарем, а затем вскарабкавшийся по служебной лестнице почти на самый верх. Еще один шаг — и он получит наследственное дворянство. И, возможно, именно мне он и его покровители предназначили стать последней ступенью. Жаль не обломится».
Улыбаясь, я тоже повернулся к зрителям, но такой бурной поддержки не сыскал. Ну что я могу сказать? Они меня еще просто плохо знают. Впрочем, если бы они меня знали хорошо, тоже вряд ли бы приветствовали радостными криками. Но это издержки моего образа мышления и выбранного пути на самый верх.
— Ничего личного. — ослепительно улыбаясь сказал Конрад, приблизившись на расстояние вытянутой руки. — Твоя госпожа оскорбила мою и я тебя размажу. Обещаю быть аккуратным.
— А вот это уже личное, пусть у тебя и есть госпожа, у меня нет. — улыбнулся я в ответ. — Я не слуга. Я — вассал. Но не волнуйся, я буду нежен.
Нахмурившийся парень подался назад. Такого ответа он точно не ожидал, как и указания на собственное место. Верно, мы оба стоим на арене. Мы оба — рыцари-защитники. Вот только он еще даже не дворянин, а я, пусть и глубоко формально, но барон. Мы не одинаковы. И эта маленькая шпилька ударила его по самому больному — по самолюбию. А в таком возрасте это чуть ли не ахиллесова пята, ведь он считает, что всего добился сам. Все что у него есть — титул и гордость, и по ней я только что проехался.
В том что Конрад талантлив я убедился уже через секунду. В его руке материализовался топор с узким лезвием, а на левом предплечье большой треугольный щит. И хотя могло показаться что его стихия — земля, это было опасное заблуждение. Парень сорвался вперед, и со щита ударил целый столб ледяных игл.
Я успел отшатнуться, уйдя от атаки с помощью зеркального отражения. Но в тот же миг противник ударил топором, после чего почти невидимое серповидное лезвие полетело к трибунам и разбилось о защитный купол тысячей мелких осколков. Неожиданно, это две волны или стена и волна?
Спустя секунду я понял, что думать о таких глупостях мне некогда, сразу три лезвия промелькнуло мимо, одно — разрубая очередную водяную копию. И только тут я осознал, что мой противник куда сложнее чем кажется. Если перед схваткой он вел себя развязно и даже вызывающе — то сейчас казался абсолютно холоден и сосредоточен. Ох, не просто так он стал самым молодым баронетом в ордене.
А значит мой план вывести его из себя — провален с самого начала. Передо мной не человек даже, а холодная и расчётливая машина для убийства, умело играющая на публику. И если в последнем мы были похожи, то во всем остальном разительно отличались. Я не просто играл, я наслаждался каждым мигом на сцене, и сейчас покажу этому наглецу как именно нужно развлекать толпу.
В следующий раз, когда рыцарь замахнулся чтобы пустить очередной ледяной клинок я не стал уклоняться, вместо этого сформировал короткую водяную струю, подхватил скрытым в ней воздухом песок с арены и ударил в ответ. С тихим звоном клинок противника разлетелся на части, теряя форму, а вот мой хлыст пусть и деформировался, но продолжил полет.
Конрад подставил щит, поймав мой плевок, и тут же воссоздал ледяные шипы, но я успел на мгновение заметить беспокойство в его глазах. И не спроста. Он был практически идеальным противником, стихия льда полностью купировала мою способность сражаться. Больше того, он мог перехватить подчиненную водяную стихию и усилив ее вернуть мне в ответ.
Да вот только все это относилось к моей маске. Не было в моих ударах и капли воды, с тем же успехом я мог использовать иллюзию огня или камня. Любую понравившуюся мне структуру, и сейчас лупил противника тем, что он не мог просчитать и понять. Бил щедро, заставляя каждый раз после взмаха «водяным» хлыстом принимать оборонительную стойку.
Он пытался вобрать в себя поступающую извне силу, обратить ее против носителя подавив собственной первостихией, производной от воды и воздуха. Но напирал на то, что ему было хорошо известно. И сейчас я откровенно ухмылялся, не давая противнику высунуть и носа. Трибуны же ревели, не понимая почему очевидный фаворит ушел в глухую оборону.
— В чем дело, Конрад?! — возмущенно крикнула с трибуны Мария, и это послужило последней каплей. Ледяное спокойствие дало трещину, и рыцарь бросился вперед.
Глава 59
Скорость взмаха вражеского топора была такова, что я физически не смог бы отразить удар. Ну так мне оно и не надо, тем более что бил парень в одну из моих копий. Бил правда уверенно, быстро и почти без инерции выдавая одну за другой ледяные косы. Вот только все они вспарывали воздух, даже не задевая меня. И в принципе такая драка мне нравилась. Воссоздавая зеркальные иллюзорные структуры, я даже близко к противнику не подходил.
Конрад все же смог меня удивить, но не сильно. Несколькими почти слитными взмахами он отправил ледяные косы сразу во все стороны, перекрывая арену целиком. Я давно ожидал чего-то подобного, и выстроил перед одной из своих иллюзий щит из «воды» и песка. Сам же уклонился от лезвия, припав к самой земле, но враг этого уже не видел, полностью сосредоточившись на, по его мнению, настоящем сопернике.
На иллюзию обрушилось сразу три ледяных косы, а чтобы не показалось мало — следом о водяной щит с грохотом ударил поток ледяных игл. Пожалуй, угадай парень с направлением мне пришлось бы не сладко, да и вообще, ни одна из моих структур не могла выдержать такого интенсивного воздействия. Ведь я управляю иллюзиями.
— Оставь свои фокусы и сражайся как мужчина! — выкрикнул Конрад, изображая ярость, а сам быстро оглядываясь по сторонам.
— Как мужчина? Это в смысле на кулаках? — громко спросил я, оказавшись у него за спиной. — Это можно!
Услышав мой окрик, противник резко развернулся, намереваясь ударить топором наотмашь, да только я оборвал его движение, на половине поймав за кисть левой рукой. Используя его же силу, дернул ведущую руку вниз, а потом со всей силы врезал правым кулаком в нос. Там отчетливо хрустнуло, и противник, со льющейся из сломанного носа кровью, отшатнулся, сделав несколько неуверенных шагов назад.
— Кажется, ваш чемпион сломался. — громко сказал я, демонстративно стирая его кровь с кулака платком. — Несите нового!
— Он еще стоит на ногах! — крикнула Мария, гневно глядя на своего защитника.
— Дуэль же до первой крови? А он ее на арену уронил достаточно. — усмехнулся я, показывая на разбитое лицо противника. — Вообще рыцарь-баронет у вас бракованный. Мне кажется, в нашей академии он первый экзамен на оруженосца не сдаст.