Президент едва сдерживал ярость. Никому ничего нельзя поручить! Кругом «подставы»! Ну, они у меня еще попляшут!
Торопливо и холодно поблагодарив ведущих, Президент покинул студию. В груди у него клокотало. Он проклинал эту страну, где не найти нормального режиссера, чтобы поставить такой простой спектакль: «Общение Президента с народом». Он проклинал эти дурацкие вопросы, почти в каждом из которых был какой-то подвох. Он мысленно грозил еще показать всем этим ничтожествам, что значит Властитель. Осталось ждать недолго. Он им устроит! Они научатся правильно задавать вопросы и правильно все понимать, когда имеют дело с Властителем! Это будет очень скоро.
Так, убеждая себя, Президент постепенно успокоился. Неприятный день закончился и стал прошлым. Свернувшись клубочком на огромной кровати в своей загородной резиденции, Президент согрелся телом и душой. Завтра будет новый день и еще на один день приблизится чудесное превращение Президента во Властителя. Что там думают эти мелкие людишки, уже совсем неважно. Важен хороший сон. Сон, сон… Президент заснул безмятежно. Ему снились прекрасные бабочки.
Может ли президент быть врагом России?
Путин не знает свой страны. Но мало того, он ее не любит. Может быть, он ее даже ненавидит. Кто-то может сказать обратное. Я не могу. Мне не довелось заметить в словах и поступках Путина ничего, что связывало бы его с Россией. А уж ненависть к русскому народу, несколько раз процеженная сквозь зубы, очевидна. А как можно любить Россию и ненавидеть русских? Никак.
Еще в советские времена в системе власти формировался слой управленцев, которые могли обращать к народу только «даешь!» Для чего, почему, с какой стати надо было народу переламываться? В коммунизм никто уже не верил, а от народа требовали такого надрыва, как будто вопрос стоял о жизни и смерти. Мучили ради славы и должностей. С захватом власти либералами ничего не изменилось.
Путин вышел из этой среды. Обучился у Собчака. Вот чему: Народ — ничто. Он — только инструмент для чиновника. Скопище дураков, которых надо учить то ли плетью и болью, то ли наглым шулерством, обводящим вокруг пальца доверчивую простоту.
Это логика преступника. Не случайно страну затопила тюремная лексика, а телевидение потчует «шансоном». Все это оттуда — от власти, не мыслящей иного отношения к народу, как отношения грабителя к ограбленному.
Задаваясь вопросом «Кто такой Путин?» мы ищем ответ на вопрос «Что есть нынешняя власть?». И получаем неутешительные ответы.
Для понимания того, кого мы получили в лидеры страны, стоит обратить внимание на фрагмент предсмертной беседы Бадри Патаркацишвили — предпринимателя, вышедшего из бандитской среды и пользовавшегося услугами Путина, когда тот был еще чиновником незначительного масштаба. Достоверности расшифровки этой беседы придает тот факт, что она состоялась накануне убийства Бадри, а биография Путина была затронута лишь вскользь и составляла малую часть текста.
Вот что было сказано.
Я хочу рассказать тебе эпизод из своей жизни. Может, ты не слышал, но Путина в политику привел я! Как привел? Он был в Санкт-Петербурге, работал заместителем Собчака, крышевал мои питерские бизнесы. Носил один грязный костюм зеленоватого цвета. В нем и ходил по жизни. Когда Яковлев там выиграл выборы у Собчака, Яковлев предложил ему остаться, но Путин поступил по-мужски и не остался — ушел из мэрии вместе с Собчаком. Два раза в день мне звонил и умолял: Бадри, переведи меня в Москву, не хочу здесь оставаться. Я пошел к Бородину — Пал Палычу, который тогда был начальником ХОЗУ у Ельцина. Он хороший парень— мой друг. Пришел я к нему и рассказал о Путине, что тот толковый парень и, может, перевести его в финансовоконтрольное управление? «А хочешь, я переведу его своим замом?» — сказал он.
Позвонил я Путину, он приехал в тот же день, потом стал директором ФСБ, затем — премьер-министром. Знаешь, есть в Москве Старая площадь?
Там у нас был ЛогоВАЗ-клуб. Путин ко мне приходил обедать каждый день. Ресторан там у нас был, бар… Кое-что еще. У нас были нормальные отношения, и в конце концов на него обратил внимание Березовский. Он решил назначить его главой ФСБ. Вот и пошло-поехало… Потом решался вопрос, кто будет премьером. Мы знали, что премьер — это будущий президент, и он был нашей кандидатурой. Так что это мы его…
Наш конфликт начался с «Курска». Помнишь, когда подлодка утонула. Там было сто ребятишек по 18–20 лет. У норвежцев была возможность их вытащить и спасти, но русские им не разрешили, дескать, там у нас военные секреты.