Мой разговор с неким подполковником Еремеевым по телефону не возымел действия. Но этот субъект, зная отношение начальства к подобным эпизодам, не собрался упускать свою добычу. Только направление по моему звонку сотрудника из дежурной части позволило прекратить угрозы и унижения, которые продолжались до поздней ночи.
Пару раз в своей жизни я подвергался нападениям уличных преступников, и мое здоровье (а возможно и жизнь) находились под угрозой. И ни разу рядом не было сотрудников милиции. Хотя дело происходило на людных улицах. Последующие расследования также не давали результатов. При этом любое обращение к сотрудникам милиции встречало явные признаки досады и раздражения, а также понуждало участвовать в бесплодных и унизительных процедурах, в которых всегда чувствуешь себя виноватым, а не пострадавшим.
Еще один личный опыт был у меня в связи с попыткой найти и задержать грабителей, насильно снявших часы у моего сына (тогда еще подростка) прямо на одной из центральных станций метро. Ясно было, где «тусуется» эта компания. И надо было всего лишь пару раз подежурить там — на Пушкинской площади — чтобы их обнаружить. Но следователи решили измотать меня. Трижды приходилось ездить с сыном в разные части города, трижды заполнять документы. Листать какие-то идиотские папки с анкетами «скинхедов» — одни с мутными фотографиями, а другие и вовсе без фотографий. В общем, дело умерло без единого продуктивного действия со стороны милиции.
Давнее мое воспоминание — о том, как в период всеобщего дефицита в статусе депутата Моссовета я провел проверку деятельности милиции на стадионе Лужники, где в то время был рынок, на который то и дело «выбрасывали» дефицит. Я буквально за руку поймал людей в фуражках, которые мешками выносили этот «дефицит» с черного хода магазина. Застал их в милицейском автобусе за дележом. И что? Многомесячная переписка с милицейским начальством привела к тому, что «офицерам поставили на вид».
Недавний опыт: посещение ОВД с требованием разыскать местного торговца, который угрожал мне ножом. Часовое ожидание следователя. Хамский комментарий дежурного при приеме моего заявления. Бесплодное ожидание ответа месяцами. Запрос в ГУВД. Ответ: письмо отправлено в УВД при метрополитене, а мне, якобы, было об этом сообщено. Еще через месяц прислали копию уведомления — на бланке, но без даты и исходящего номера. А ответа из УВД метрополитена не поступило никогда. Кругом сплошная ложь…
Гражданин, достаточно редко попадая в милицию и сталкиваясь там с недобросовестными должностными лицами, не каждый раз может найти правильную линию поведения. Этим и пользуются «оборотни в погонах», которые не так часто служат преступному миру, зато повседневно попирают достоинство граждан. Чтобы уличить негодяев в преступлении, надо быть просто суперменом. И одновременно психологом-практиком и юристом высшего класса. Проще самому надеть погоны милиционера, иначе надежной защиты от негодяйства не найти. Но не всем хочется погружаться в эту среду. От нее дурно пахнет.
'На последовавший депутатский запрос по сюжету с моим помощником московский генерал-лейтенант милицейской службы, не вдаваясь в подробности, сообщил мне, что «сотрудники милиции действовали в пределах прав и полномочий, предоставленных законом». Потом в том же клеветническом духе ответил замминистра внутренних дел. Но все же, я упорно добивался предоставления мне материалов служебного расследования, которое, якобы, было проведено.
Свое обращение я рассматриваю как тест на определение уровня, до которого доходит влияние «оборотней в погонах», окопавшихся в милиции. Неужели простейшие нравственные установки полностью изгнаны из возглавляемого Вами министерства, а формулировка «появление в общественном месте в состоянии опьянения, оскорбляющем человеческое достоинство» превратилось просто в дежурную подлость? Хотели бы Вы, чтобы Ваши дети и внуки «обслуживались» такой милицией? Я не хотел бы.
Так получилось, что документы о проведенной проверке пришли мне сразу из двух источников — по линии центрального аппарата МВД и из московских структур — управления собственной безопасности. Оказалось, что в документах были занятные несоответствия — вписанные позднее данные и фиктивные подписи. Они свидетельствовали о мнимых понятых, которые были придуманы после — когда правонарушители почувствовали, что я это дело так не оставлю. Кроме того, помянутый Еремеев в рапорте писал, что гражданин предъявил удостоверение помощника депутата Государственной Думы, и «заявил, что он хочет сделать заявление», а в объяснении оперуполномоченному УСБ, Еремеев показал, что гражданин не делал никаких заявлений. Я констатировал отсутствие реальной проверки противоправных действий со стороны сотрудников милиции, а также служебный подлог.