Во многом неудача дела о защите Центрального рынка связана с вялостью красноярцев. На выборах они слабо реагировали на альтернативные политические команды и поддерживали своих мучителей. Во время своей поездки в Красноярск я посетил также одно угасшее оборонное предприятие, где раньше делали танки и экскаваторы. Огромная территория пришла в запустение и заросла бурьяном. Из многотысячного коллектива осталось несколько сот рабочих. Из многих цехов остался при деле единственный. При этом работать в нем приходилось зимой без отопления — при кострах. На встречу, организованную профсоюзной организацией, пришло несколько десятков недоверчивых людей с усталыми лицами. Они предпочитали ругаться, но не бороться за свои права. Несколько выступлений слегка раскачали это болото, многие даже решили, что на неделе придут к администрации на общий митинг с другими коллективами. Но назавтра их активность испарилась. На митинг они не пришли. И даже не смогли сформулировать свои требования, которые я готов был подкрепить депутатским запросом. Они уже стали рабами. А рынок посопротивлялся, побунтовал полгода и тоже смирился.
А в 2010 году из СМИ я узнал, что городская администрация Красноярска, изобличена в незаконных манипуляциях в жилищном строительстве. Речь шла о преступном сообществе, сложившемся среди чиновников. Это была лишь вершина бюрократического айсберга, свободно плавающего в волнах беззакония.
Пушкинский район
В октябре 2006 года ко мне обратился акционер и основной владелец ОАО «Пушкинское Сельскохозяйственное предприятие» (ПСП) (Московская область, г. Пушкино). Он сообщил, что в августе 2006 года его пригласил для беседы
Глава администрации района и в ультимативной форме потребовал продать свои акции за бесценок некоему присутствующему тут же лицу, которое угрожало забрать земли даром. При этом разговоре присутствовал один из моих общественных помощников, с которым вместе мы и взялись за дело против рейдеров.
Предприятие было привлекательно для захватчиковтем, что оно с давних времен занималось разведением саженцев, работало устойчиво, без задолженностей. При небольшом числе работников (58 человек) предприятие владело на правах собственника территорией 65 га. Пушкинский район в целом оказался зоной, рискованной для предпринимательства и вообще для жизни. Это выяснилось в ходе наших усилий против рейдерских планов местных администраторов.
В нашем деле обнаружились три фактора: 1) круговая порука среди чиновников Московской области, которая спасала главу района от серьезных преследований, 2) упрямый районный прокурор, который не желал мириться с нарушениями закона, творимыми районной администрацией, 3) полное неприятие местной власти предпринимателями, замученными поборами и проверками.
Мои обращения в связи с давлением на руководителя ПСП, организацией слежки за ним и внезапными милицейскими проверками, были органами прокуратуры и ФСБ проигнорированы. Глава района отрицал, что оказывал давление на руководство ПСП. Я посоветовал впредь брать с собой портативный магнитофон, чтобы можно было подкреплять свои утверждения какими-то объективными данными.
Мы провели превентивный зондаж ситуации, направив запросы в регистрирующие и надзорные органы на случай внезапного обнаружения каких-либо исполнительных листов, которые рейдеры могли состряпать в любой момент. Было зафиксировано, что никаких претензий к ПСП ни у кого нет, и это дало уверенность, что задним числом такие претензии оформлены не будут.
Вслед за предпринимателем, спасавшим свое детище, ко мне обратились жители Пушкинского района, которые протестовали против захвата земли огородников и использования ее под коммерческую застройку многоквартирным комплексом. Как всюду, необходимые по закону публичные слушания были фиктивными. Как выяснилось, земля под застройку не была оформлена, а огородники, которым обещаны были компенсации, ничего не получили. Потом ко мне обратились граждане по поводу захвата части парка усадьбы Тишково, являющегося памятником природы, где районные власти намеревались построить базу отдыха.