Степашин отметил, что Счетной палате было давно известно о «подходах и давлении» на проверяющих НПО с предложением дать взятку, поэтому в комиссию были включены сотрудники ФСБ. В связи со скандальной историей о некоей взятке сотрудникам, направленным Счетной палатой в НПО, глава ведомства усомнился, что прикомандированный в палату офицер Минобороны, проходящий по делу как соучастник, имел непосредственное отношение к преступлению, поскольку в его положении вымогать взятку было сложно. По версии следствия, задержанные 6 сентября 2007 года предлагали за взятку изменить итоговый отчет комиссии, которая выявила нарушения на предприятии. Но Центр общественных связей НПО «Энергомаш» опроверг факт дачи взятки аудитору Счетной палаты, полковнику ВС РФ. Адвокаты говорили, что миллион евро был не взяткой, а гонораром задержанного юриста за «юридическое сопровождение проверки со стороны предприятия».
Степашин сообщил: с самого начала на Счетную палату пытались оказать давление, раздавались звонки и сигналы с просьбой «аккуратнее проводить проверку, не так тщательно, с учетом неких международных контрактов». После этого в состав комиссии были включены сотрудники ФСБ. «Цель, которая ставилась некоторыми для того, чтобы дезавуировать, отменить или изменить результаты проверки, достигнута не была. В прессе звучали разные суммы — $3 млн, 7 млн евро — в качестве взяток», — сказал глава Счетной палаты.
Тут к месту пришлась история моей переписки о «деле в миллиард долларов». Если бы администрация президента отреагировала на мои обращения, то, возможно, сотни миллиардов долларов остались бы в России. Факт хищения размером в миллиард долларов мог бы стать началом следствия, которое началось только теперь.
И вот я в третий раз пишу президенту. Аналогичные письма ушли в Генеральную прокуратуру, в Следственный комитет, в Счетную палату, в Правительство.
Президенту Российской Федерации
В.В. Путину
Господин Президент Российской Федерации!
В течение 2004–2005 гг. мною предпринимались попытки обратить внимание высших должностных лиц государства на расхищение государственной собственности, связанной с работой НПО «Энергомаш». Я дважды направлял подробные письма на Ваше имя, обращался также к тогдашнему председателю Правительства РФ М.Е. Фрадкову, руководителю Федерального космического агентства А.Н. Перминову, председателю Счётной палаты РФ С.В. Степашину, министру экономического развития и торговли РФ Г.О. Грефу, постарался привлечь к проблеме внимание депутатов Государственной Думы Федерального Собрания РФ.
Мною указывались конкретные механизмы хищений, предполагаемая связь расхитителей с зарубежными центрами, враждебными России, а также с представителями российских спецслужб, которые в данном случае вместо исполнения своего долга прямо соучаствовали, как я полагаю, в нанесении ущерба Российской Федерации.
Происходящий в настоящее время скандал, связанный с НПО «Энергомаш» и результатами проведения проверок Счётной палаты РФ, а также в связи с оценками главы Счётной палаты РФ С.В. Степашина, который публично оценил ущерб, нанесенный России коррупционерами, в сотни миллиардов долларов, показывает, что лица, которым поручалось рассмотрение моих обращений, либо действовали халатно, либо были прямо заинтересованы, чтобы мои доводы не были рассмотрены и правоохранительная система бездействовала.
Размеры хищений, потеря Россией астрономических сумм побуждает меня предположить, что моя (и не только моя) настойчивость в данном вопросе имела также политические последствия. Международная преступная деятельность была использована для обмана руководства России, а также для разрушения антикоррупционных политических объединений граждан, к которым относилась партия и фракция «Родина» в Государственной Думе. Считаю не случайным, что репрессии на партию и фракцию обрушились именно с осени 2005 года. С того же периода началась явно инспирированная кампания клеветы против меня лично, организованная Московским бюро по правам человека и другими правозащитными группами, финансируемыми из-за рубежа. Политическое подавление моих единомышленников и клевета против меня продолжаются до сих пор. Прекратить их, отреагировав на мои обращения, органы прокуратуры не считают нужным.