Мне пришлось сделать тот же вывод по поводу СБ. Этот орган превратился в бюрократическую структуры, которая не в состоянии отвечать ни за стратегические вопросы национальной безопасности, ни оказывать политическому руководству страны помощь в оперативных решениях. Он превратился в прикрытие для враждебной нам деятельности и соучастия в чеченском бандитизме.
Что я получаю по своему обращению от «гаранта Конституции», у которого перед глазами тоже были трупы бесланских детей? А ничего. Претензии были направлены на рассмотрение тем, в адрес кого они были выдвинуты. Примерно так поступают среди управдомов. Ответ мне пришел от некоего Соболевского помощника, который сообщил, что все ответы на мои вопросы уже даны в установленном порядке. Фамилия чиновника соответствовала политике властной «вертикали» — Криволапов. Цикл замкнулся. Больше ждать от этой власти было нечего. Ясно, что «рассмотрение и учет в работе» моих материалов означали просто размещение моих их в мусорной корзине. Власти было не до стратегии, не до терроризма, не до мятежа. Она занималась более важными делами — присвоением богатств страны, формированием олигархии, торговлей национальными интересам. Она была заодно с бандитам и врагами России.
Уже в 2008 году по другому поводу я оказался в СБ в кабинете одного из замов Секретаря. Когда я вошел, в приемной никого не было. За десять минут моего ожидания телефон ни разу не звякнул. Потом прибежала веселая дама-референт, и я был принят высоким начальством. За четверть часа разговора телефон также ни разу не звякнул. По теме разговора мне также было понятно, что этот человек не в курсе дела и никому не нужен. Ничего не изменилось: СБ остался отстойником для пенсионеров с большими звездами.
Задавать вопрос «кто виноват?» больше не надо. Источник обнаружил себя. «Мистер Путин» расшифровался. Причем документально. Кто-то скажет: а это с самого начала было ясно. Нет, не было. И до сих пор не всем ясно. У Путина был шанс что-то изменить в жизни страны. Но Путин просто ничего и стал делать. Он «мочил же в сортире» только когда надо было захватывать власть. А потом устранился от дел. Ему интереснее было ездить по миру, смотреть, как реагируют на его скабрезные шуточки, позировать в разных мужественных позах перед телекамерами (с усыпленной тигрицей, с дельфинами, с удочками), умилять публику своей непосредственностью (целовать мальчика в животик, рыбину — в зубастую пасть, лошадь — в холку). Главное — быть на виду. И не говорите президенту ничего о Чечне, не тревожьте его Бесланом! Избавьте его от тревог, треплющих нервы!
Дела в Чечне — очень примечательный тест для любого политика. Для Путина это тоже был тест. Он прошел его на «два». Не потому что у него «нет других писателей», а потому что он таких «писателей» сам набирает и потом вместе с ними старается прикидываться глухарем — не слышать болезненного пульса страны, мучимой загноившейся раной по имени Чечня.
Трагедия Беслана
Самый чудовищный в российской истории теракт унес жизни 331 человек, 227 раненых попали в больницы в тяжелом состоянии.
Страдальческое лицо Путина, произносившего обращение к нации 4 сентября 2004 года, предвещало крутые меры. Верховный главнокомандующий, а не какой-нибудь кухонный философ, заявил, что России объявлена война. Для добропорядочного гражданина это означало необходимость немедленно ответить на призыв. Страна напряглась в ожидании команды выступить на защиту Отечества. Команды не последовало. Последовала тотальная ложь.
Несмотря на очевидную недееспособность власти, своими постами за трагедию расплатились только осетинские чиновники. Иные позднее получили другие высокие назначения, иные отправились на пенсию. Виноватых не нашлось. На своих местах остались директор ФСБ и глава МВД. Надолго задержались в своих креслах бывшие «силовики», посаженные на президентские посты в Ингушетии и Чечне. А Путин, хотя он высказался в своем обращении к нации достаточно ясно и резко, пошел на попятную и не стал трогать кадровый состав силовых структур, которые продемонстрировали свою несостоятельность.