– Ты такая славная. – Петр потрепал ее по волосам. – Жаль, что между нами ничего не может быть.
– Почему нет?
– Причин множество.
– Назови хотя бы одну.
– Ты очень молода.
– Этот недостаток проходит с годами.
– Да, но у меня нет времени. Я хочу быть счастливым в отношениях сейчас и ищу зрелую женщину.
– Просто ты не влюблен в меня, – заметила Оксана.
– Как и ты в меня, – расхохотался он. Петр не понимал, что он значит для нее. – Я, как это говорили раньше, сорвал цветок твоей невинности, и ты по-особенному относишься ко мне, но… При чем тут любовь?
– А если я скажу, что испытываю именно ее?
– Я тебе не поверю. – И, чмокнув ее в нос, он помчался в ванную.
А через час они расстались, чтобы больше не увидеться. Оксана думала, Петр сообщит о том, когда отбывает в свою Тюмень, но нет… А вот Лизонька с ней связалась, и Окси приехала провожать ее. Но с ней была лишь мать, отец же к этому времени переселился.
С Лизой Окси некоторое время поддерживала связь: отвечала на ее звонки и голосовые сообщения через раз. А перестала на них реагировать после того, как Лизонька сообщила о том, что папа женился на умнице и красавице с семилетним мальчишкой от предыдущего брака.
После Петра у Оксаны никого не было. Она просто жила. Доучивалась, работала. Кое с кем дружила, но не тесно. А потом с Костей случилось несчастье, и она посвятила себя ему.
– Вода кипит! – услышала она его голос и встряхнулась. Забыла, что сидит на кухне и собирается варить пельмени.
– Разделишь со мной трапезу? – спросила Окси, кидаясь к плите, чтобы убавить газ.
– Нет, есть не хочу. А чаю выпил бы.
– Сделаем.
Она бросила пельмени в кастрюлю и включила чайник.
– Какая-то ты не такая, – заметил Костя. Он был прав: Окси вела себя как обычно, вернее, старалась, но ощущала себя «не так». – Это из-за происшествия?
– Не знаю.
– Умер человек. Ты переживаешь. Это нормально.
– Угу.
Она, едва сев, тут же вскочила из-за стола, чтобы помешать пельмени.
– Эй, подруга, посмотри на меня, – проговорил Костя.
– Делай, как я, делай, как я? – вспомнила старую-престарую песню Оксана. А вот кто ее исполнял – нет. – Кстати, кто это пел?
– Я не отстану…
– Знаю, – тяжко вздохнула она, развернулась к другу и выпалила:
– Умер не просто человек, а ЭТА СУКА!
Глава 5
В дверь постучали. Матвей открыл один глаз и, поняв, что находится в своем кабинете, крикнул:
– Кто?
– Котов. – Это была фамилия старшего опера, начальника Лаврика и Васька. – Открывай!
Котов Матвея недолюбливал, и это мягко сказано. Точнее, он его еле терпел.
Поднявшись с дивана, Матвей проследовал к двери и отпер замок. Он вставал ночью, чтобы сходить в туалет, тогда-то и закрылся, а потом вновь погрузился в сон.
Котов хмуро глянул на него и проворчал:
– Воняешь.
То есть запах перегара еще не выветрился? Быть такого не может. Матвей знал свой организм. Когда он вечером приговаривал бутылку водки, то утром легко садился за руль, от него не пахло.
– Ты тоже, – не остался в долгу Абрамов.
– По́том, порохом и конем? – хмыкнул старший опер. Он корчил из себя настоящего мужика, осуждал всех, кто бреет подмышки, стрижет волосы в носу, подпиливает ногти, вместо того чтобы их отгрызать.
– Нет, только по́том. – Не соврал, Котов и дезодорантом не пользовался. – Чего тебе?
– Мне лично от тебя?.. Ничего. Но в девять к тебе явится лучшая подруга гражданки Ортман, а сейчас уже восемь тридцать.
– Я завел будильник на без четверти. Но спасибо, что разбудил.
Он наврал. Но зачем об этом знать Котову?
Закрыв перед его носом дверь, Матвей подошел к раковине, имеющейся в закутке за шкафом, умылся, почистил зубы. Дыхнув на сложенную в горсть ладонь, он убедился, что никакого запаха перегара не осталось.
Абрамов сменил футболку на чистую, сделал себе кофе. Не хватало только пары бутербродов с маслом и сыром. Он обожал их с детства, причем, домашние казались не такими вкусными, как те, что продавали в буфетах, на картонной тарелочке. В те времена, когда у него было полно денег и он мог жрать бутерброды с черной икрой, а хоть бы и ее одну даже ложками, Абрамов не изменял бутербродам с сыром. Лучший завтрак и перекус.
Матвей сделал первый глоток кофе, как в дверь снова постучали. Он решил, что это свидетельница, подруга покойной Златы, но… Визитером оказался мужчина.