Парень на секунду задумался.
— Romkiller на gnobist.com. Захочешь — найдешь.
Янка задумчиво покусывала губу. Парень — убийца, это она знала и без его ника. Под волшебным взором она увидела на его лице тонкие красные нити, переплетенныес нитями дара.
Настя подошла к стене и присела на корточки рядом с девчонкой-незнакомкой.
— Ты его винишь? — Спросил Максим, поняв, о чем она думает. Настя неуверенно пожала плечами.
— Я его понимаю, сама несколько дней была под воздействием пауков… Чуть Янку не убила. Знаешь эту историю? — Настя посмотрела на Макса, потом на Янку.
— В кратком варианте, — ответил парень.
Настя вымученно, с болью качнула головой.
— Мне трудно судить, я не знаю, как к этому относиться. Когда тебя убивают — это страшно.
Рядом шевельнулась девчонка. Открыла глаза и изумленно обвела всех взглядом.
— Ты как? — Спросил Макс. — Поднимайся, кстати, тебя как зовут?
— Инга, — девушка, морщась, поднялась на ноги. Потом дотронулась до плеча. — Горит, странно.
— Больно?
— Не сильно. Что это было?
— Печать от пауков, — ответил Макс. — Надежная вещь, с гарантией. Теперь можешь посылать Факха подальше.
Инга недоверчиво улыбнулась. И встретилась глазами с Настей. Легкая улыбка медленно сползла с лица.
— Привет, я Настя. Помнишь? Слушай, ты назвала меня каким-то странным именем.
Инга почему-то отстранилась от Насти, отошла на шаг и покачала головой.
— Нет, не помню, — тревожно огляделась. — Я не хотела никого беспокоить. Извините, я пойду. Я вам очень благодарна.
— Мы тебя проводим, уже темно, — попыталась задержать ее Настя. Но девушка, склонив голову, подняла ладонь, отстраняясь от нее и, ни на кого не глядя, двинулась по тропинке.
— Чудная, — изумленно вытянула лицо Янка.
Настя задумалась.
— Кажется, она назвала меня Фойра. Я думаю, гуглить бесполезно.
Макс и Янка рассмеялись. Вариант, что в интернете найдется нужная информация, отпадал сам по себе.
— Узнаешь у Мурзы? — Попросила девушка.
— Окей, мне уже самой интересно.
Роман ждал девушку чуть в стороне от тротуара, притаившись за деревом. Ждал напряженно, с надеждой, что она обязательно появится на безлюдной дорожке. И обязательно одна. Она — другая, такая, как он. Парень понял это сразу, в ту же секунду, как увидел ее привалившуюся к стене.
Он тревожно прислушался. Теперь надо просто ждать.
Она появилась на дорожке через несколько минут. Одна.
— Привет, — Роман бесшумно вышел из-за дерева и встал на границе густой тени и круга рыжего света от фонаря. Она подняла глаза.
— Я знал, что ты не останешься с ними. Они тебе чужие.
— А ты? — Спросила Инга. В ее глазах не было страха. Наоборот, в них появилось живое, сродни детскому, удивление, будто она увидела чудо. Девушка сделал к нему шаг, подняла ладонь и осторожно провела по его щеке, разглядывая глубокие узоры с вкраплениями красных нитей.
— Ты убийца? — Спросила она с улыбкой.
— Разве это важно? — Улыбнулся в ответ Роман. Взял ее ладонь в свою руку и нежно дотронулся губами до кончиков ее пальцев.
Глава 12
Ночь, вернее, несколько часов, проведенные с Ингой, отзывалась в душе Романа песней. Нет, между ними не было контакта близости. По-крайней мере, не сейчас. Было другое — разговор. Долгий, тяжелый, на грани срыва. Приходилось успокаивать девчонку и выискивать в голове особенные, нежные слова, чтобы она поверила ему. Вроде бы сумел, и от этого в его темной, грязной душе появился мерцающий свет и отголоски настоящей детской радости, когда хочется прыгать и орать всякую дребедень. Он сумел!
Роман оперся о раковину и уставился на себя в большое зеркало на стене. Бледный, с черными кругами под глазами, отросшие волосы повисли грязными прядями. Помыться бы. Ночью, разговаривая с Ингой, он как-то не думал об этом… Хотя, ночью любой зверь темный, не разглядеть.
Придя под утро домой, почувствовал, как навалилась усталость. Действительно, надо помыться. Но подумав о том, что придется делать какие-то телодвижения, шевеления, парень поморщился — опять подкатила тошнота. В дверь ванной комнаты осторожно постучали.
— Рома, я заварила тебе бадан. Надо выпить. Ром, ты живой?
— Живой. Я услышал, мам.
— Меня Виктория Трифоновна ждет, я съезжу к ней, сам знаешь, в театре юбилей, много работы. Ты побудешь один?
— Мам, я живой, езжай, если надо, — парень раздраженно фыркнул. Мать отошла от двери, и через несколько минут он услышал, как хлопнула входная дверь.
Вчера, после встречи с ведьмой, которую он хотел убить, а вместо этого получил настоящий отлуп, удар пылающей пятерней, он провалялся в отключке больше часа. Очнулся от укола в вену, открыл глаза, и увидел над собой мрачного доктора. Скорую вызвали собачники, обнаружившие его на земле.
— Что пил?
— Самогон, — брякнул первое, что пришло в голову.
Доктор принюхался. Пришлось сконцентрироваться и выдавить через поры, вены, кожу легкую волну натурального забористого амбре. Пусть доктор нюхает.
— В токсикологию поедем?
— Нет. Спасибо за помощь.
Фельдшер, молоденькая девчонка, записала его данные, и от него отстали. Скорая уехала, собачники разошлись. Домой он добрался за полночь. И закрылся в ванной, никого не пуская, благо, что в большой родительской квартире было предусмотрено два таких полезных помещения.
Выворачивало долго, с кровью, зеленью, ошметками, до дикой рези в животе и помутнения в глазах. Потом заснул, прямо там же, на кафельном полу. Видения, как всегда, накрыли паутиной и болотной вонью. Пауки привычно обступили плотным кольцом, щелкая челюстями. Их перестук действовал на сознание не хуже яда, которым они плевались.
А потом обычно появлялся Факх.
«Страдания воспитывают хорошего воина. Ты — особенный. Растворенный дар моего господина Иль-Яфи наделил тебя редкостными талантами. Не расстраивай меня».
Только в ту ночь вдруг, все пошло по другому сценарию. Как всегда появилась вонь, потом болотная жижа, пауки с челюстями.
Паутина привычно оплела голову, он привычно дернулся, и занес ладонь, чтобы отбиться. Фаланги пальцев вспыхнули болью и светом. Твари тревожно зашевелились. В голову не пришло ничего лучшего, как вскинуть кулак, точно факел… И ошарашенно застыл, наблюдая, как осыпаются вокруг него обугленные трупики. А потом мутное пространство загудело, и с треском распалось на куски. Большего он не помнил.
Роман прислушался к тишине квартиры, вышел из ванной. Горячий настой бадана — это хорошо, а активированный уголь — лучше. Напольные старинные часы в кабинете отца отбили шесть ударов. Парень свернул по коридору и добрел до кухни. Растолок кучку черных таблеток, выпил. Такая же боль в желудке случилась месяц назад, когда впервые появились пауки. Но обошлось.
С физическим здоровьем все было хорошо, чего нельзя сказать о душевной стороне его существования. Иногда хотелось радикально решить вопрос — прыгнуть с высотки или броситься под колеса вагона подземки. Но Факх каким-то десятым чувством предугадывал его настроения и появлялся — то в зеркале, то в экране телевизора, а один раз даже выплыл мутным обликом из головы бюста Петра Ильича Чайковского, что стоял на широкой тумбочке в гостиной.
Появлялся не просто так — с прямой угрозой или вкрадчивыми намеками, объясняя последствия любых необдуманных шагов.
— Пойми, дуралей, это тебя не спасет. Ты не умрешь — я обещаю. Но в наказание оставлю калекой, будешь всю жизнь пускать слюну в подушку, а я устрою в твоей голове верблюжьи пляски под барабанный бой. И все равно заставлю убивать.
За этот месяц Факх кое-чему научил его. Особенно интересным оказался тонкий магический флюид, включающий поиск осколков. Вначале, ощущения походили на предчувствие, причем, в его ненормальной, острой фазе, когда хочется вскочить и бежать, точно гончая, учуявшая дичь. И только через несколько дней Роман смог увидеть то, что Факх называл мерцающей дорожкой. Не надо было дергаться, срываться с места, оглядываться.