— Будь это кто-то другой, я бы решил, что он или поссорился с подружкой или влюбился, — задумчиво протянул Блакари.
— Ты прав, дело совсем не в этом, — кивнул Нидгар. — Это касается Бернфрида[5].
Блакари откинулся на спинку стула, не забыв прихватить со стола полную кружку, и взглянул на собеседника сквозь густую шапку пены.
— И что отчудил наш любимый Император? Не вернул вовремя взятую в библиотеке книгу? Или, страшно представить, порвал её?
Нидгар сохранил на лице каменное выражение. Раздражение от вечных насмешек проявилось только в нервном жесте, давно ставшим для него машинальным и незаметным. Никто за пределами их узкого круга и не подозревал, что приглаживание начавших редеть соломенных волос является у императорского советника проявлением крайней степени нервозности.
— Он намерен уничтожить Линдхолм.
Блакари откинулся на спинку стула и расхохотался.
— Я не шучу, — холодно заверил Нидгар. — Знаю, что это звучит безумно…
— К тому же, попросту нелепо, — небрежно пожал плечами Блакари. — Даже наш великий и могучий Император не дотянется на такое расстояние. Если бы ему вдруг и взбрела в голову такая идея. Воздействие Сердца заканчивается там же, где Империя. В Линдхолме Берн будет простым смертным.
— Если только он не возьмёт Сердце с собой, — указал Нидгар.
Блакари беззаботно отмахнулся.
— Поменять границы Империи? Пусть даже всего на несколько часов… Ты представляешь последствия? Уверен, мы все представляем. Лишить магии половину жителей Империи… Линдхолм того не стоит. Это безумие.
— Я-то понимаю, — кивнул Нидгар. — Безумие, это ты верно сказал. Но ты ведь присутствовал при разговоре Императора с делегацией из Линдхолма…
— Да, переговоры прошли не совсем удачно, — хмыкнул Блакари. — Берн слегка погорячился, но ты же его знаешь. Он сам же потом и вылечил послу переломы и принёс извинения. И вообще, одно дело швырнуть наглого вельможу через зал, а совсем другое — сравнять с землёй страну или даже город. Не говоря уж об ином ущербе.
— Как в тот день, пятнадцать лет назад…
С лица Блакари сошла усмешка. Он кивнул так резко, что длинные чёрные волосы упали на лицо. Поспешно отбросив непокорные пряди назад, мужчина впился взглядом в лицо собеседника. Об этом Нидгар мог бы и не напоминать. Вряд ли подобное событие может выветриться из памяти. В том числе и у Бернфида.
— День, когда мы взорвали гору. Я помню.
Безрассудные юнцы, трое мальчишек и одна девчонка, величайшие маги Империи. Вместе способные зачерпнуть всю силу, даруемую Сердцем, и однажды решившие проверить предел своих возможностей.
— Ты вытащил тогда меня из-под обвала, — напомнил Нидгар. — Меня и Рун. А Берн стоял и смеялся. Он наслаждался моментом, радовался силе, проходящей через него. И он её не контролировал.
— Мы были детьми, — буркнул Блакари. — Мы просто заигрались.
Заигрались… И чем обернулись те игры для Империи и её жителей? Сколько народа погибло в тот день, на несколько минут лишившись идущей из Сердца силы? Прорвавшаяся недостроенная плотина, несколько рухнувших строящихся домов, десяток упавших с небес колесниц… Всё то, что держалось благодаря магической силе, которую они перехватили, направили через себя и потратили так бездарно, на бессмысленное разрушение ни в чём не повинного утёса.
— Ты говорил с Рун? — хрипло выдохнул Блакари.
Нидгар покачал головой.
— Она не станет противостоять Бернфриду. И не сможет, даже если захочет. С того дня она ни разу не вошла в башню Сердца. И черпая силу, всегда оставляет половину про запас, чтобы в случае чего тут же компенсировать сделанное.
— Думаешь, я тогда не испугался? — вскинул бровь Блакари.
— Ты так и не понял разницу между нами, — криво, без капли веселья, усмехнулся Нидгар. — Мы все испугались, по крайней мере, мы трое. Но я и Рун растерялись, когда, зачерпнув из Сердца полной мерой, на несколько мгновений утратили связь, лишились сил. Мы оказались неспособны ничего сделать. А тебе не нужна магия, чтобы быть сильным, ты и без неё на многое способен. Ты всегда был в первую очередь воином, а лишь потом магом, несмотря на то, что уступаешь по силам только Бернфриду.
Рука воина машинально опустилась на рукоять меча в ножнах, прислонённого к столу. Чёрного меча, ставшего почти легендарным. Но в основном, благодаря личности владельца, который с ним не расставался. О том, что меч — далеко не просто кусок стали, Блакари не говорил никому. Иначе Нидгар не был бы так уверен в его внутренних силах. Легко делать вид, что ограничиваешь себя изнутри, когда на деле ограничен извне.