Утро едва начиналось, а от ночной грозы не осталось и следа: в чистом небе гасли последние звезды. Открыв дверь, я вышла на балкон. Свежесть, какая бывает только после дождя, взбодрила меня лучше холодной воды. В листве ближнего дерева мелодично тенькала невидимая птица. Ей ответила другая. И пока яркие краски восхода раскрашивали небо, парк просыпался для нового дня, наполняясь шелестом и пеньем.
Вдруг внизу послышался тихий голос:
– «О чем она задумалась украдкой?
О, быть бы на ее руке перчаткой,
Перчаткой на руке!»
– «О горе мне!» – подала я реплику, глядя на Диму, облокотившегося на постамент статуи под балконом.
– «Проговорила что-то. Светлый ангел,
Во мраке над моею головой
Ты реешь, как крылатый вестник неба
Вверху, на недоступной высоте,
Над изумленною толпой народа,
Которая следит за ним с земли».
Он до сих пор помнил эти строчки! Когда наш класс к семинару по английскому готовил отрывок шекспировской пьесы, как-то само собой решилось, что Ромео и Джульетту будем играть мы с Димой. Надо сказать, тот спектакль удался, зрителям понравилось. Как много времени прошло. И как мало…
– Ну, и как там видно с земли?
– Неплохо, – ответил он. – Но все-таки, если не возражаешь…
И он с необычайным проворством взобрался на балкон, цепляясь за выступы барельефа.
– Привет, – улыбнулся Дима, сидя на перилах и болтая ногами.
Он опять был не в одежде Пастыря. Тонкий свитер, брюки. Словно ничего не случилось, а он просто вернулся из долгой поездки.
– Тебе, кажется, запретили приходить.
– Поэтому я и заявился только сейчас.
– К тому же под дождем лезть неудобно.
– Но промокшего и холодного ты бы меня пожалела и сразу пригласила в комнату, – хитро посмотрел он.
– Не факт. Я бы могла принять тебя за ночной кошмар.
– А что, похож?
– Временами.
– И местами?
Мы рассмеялись.
– Ладно уж, ночной кошмар, входи.
– Ты неплохо устроилась.
– Да, у вас шикарный дворец.
– Я здесь редко появляюсь. Часто в разъездах. И вообще это не дом, а резиденция Совета.
Он смотрел спокойно и нежно, но, исчезнувшая было, стена опять выросла. В комнате повисло напряженное молчание. Я не знала, что делать.
– Давай убежим!
– Что?
– Пока все еще спят, сбежим в город. Давай! Я покажу его тебе.
– Но как же я…
– Иди сюда, – Дима схватил меня за руку и подвел к шкафу, где оказалось много одежды на любой выбор.
– Еще прохладно, поэтому накинешь плащ. Надень вот эту юбку: сейчас такие в моде. И эти туфли подойдут.
Он всегда хорошо разбирался в одежде, и я любила советоваться с ним в магазинах. Раньше…
– Ну, что ты стоишь? Давай быстрее! Если хотим уйти незамеченными, нужно торопиться.
Подчиняясь его уверенному голосу, я быстро переоделась, стянула волосы в узел. Мы выбежали на балкон и, спустившись, помчались по парку, скрываясь в тени деревьев. Перелетев через высокий забор, чудом разминулись с патрулем, охранявшим Трэдо Дэм, и припустили по периметру площади. В груди щекотало веселое возбуждение, словно мы сбежали с урока. Свернув на еще безлюдную улицу, пробежали пару кварталов и остановились, задыхаясь от смеха. Я и не заметила, что все это время мы крепко держались за руки. Как прежде. Но теперь, зябко поеживаясь, я освободилась и сунула руки в карманы плаща. Дима хотел что-то сказать, но я опередила:
– Идем же.
И первая пошагала вниз по улице. Она вывела на крупный перекресток. Здесь движение было гораздо активнее. Город просыпался: люди торопились на работу, позванивая, проехал трамвай.
– Рядом смотровая площадка. Пойдем встречать рассвет, – предложил Дима.
Мы влились в постепенно увеличивающийся ручеек прохожих, ничем не выделяясь. «Рядом» оказалось на деле не так уж и близко, но оно того стоило. Вид со смотровой площадки открывался великолепный! Лучше, пожалуй, только с башен Трэдо Дэма. Над крышами разлилось розовое сияние, становившееся все ярче. Легкая дымка таяла в воздухе. Наконец, утренние лучи победно брызнули из-за горизонта, разливаясь по крышам и зажигая окна домов.
– Волшебно! – прошептала я.
Дима осторожно обнял меня.
– Ты совсем замерзла: здесь сильный ветер. Нужно позавтракать!
И мы опять побежали, с трудом удерживаясь от желания взлететь.
На улицах бурлила жизнь. Распахнули свои двери магазины и лавочки, а также – многочисленные крошечные закусочные. Но Дима вел меня мимо, объясняя на ходу очень тихо, чтобы не привлекать внимания русским языком: