– Как этот кристалл оказался на школьной территории? – спросил папа и повернулся к Полоцкому. – Вряд ли месторождение.
– Конечно, нет. Но мало ли… Возможно, камень пролежал на этом месте долгие годы, пока водой не размыло почву, и он не оказался снаружи… Кстати у меня идея! Через два месяца ребята разлетятся кто куда. Хорошо бы иметь что-то на память о школе и старых друзьях.
– Что вы имеете в виду?
– Хочу сделать подарок ребятам. От меня, от всех родителей. Каждый получит кольцо с осколком этого турмалина. Уверяю, вам понравится, – добавил Полоцкий, заметив, какие рожи скорчили мальчишки.
Но остальные были в восторге от этой идеи. Родители заговорили о деньгах, но Олег Иванович решительно остановил их: об этом не может быть и речи, он будет счастлив, если нам понравится – вот лучшая награда. Больше никто не возражал. Полоцкий, пожалуй, самый состоятельный человек в городе, такие расходы для него – пустяк.
Сначала предполагалось, что подарки будут готовы к последнему звонку. Но работа затянулась. Ребята уже и забыли о них. Забыла бы и я: Олег Иванович только раз обмолвился, что увидел во сне – какими должны быть кольца. Но больше не заговаривал на эту тему. Правда, Дима сказал, что отец расспрашивал у него об одноклассниках: у кого какой характер, чем интересуются. Самому Полоцкому камень так понравился, что он решил сделать перстень с турмалином и себе. Мне же на память остался самый крупный осколок. Он лежал на письменном столе, рядом с ракушками и эвкалиптовой шишкой, привезенными с юга.
Время до выпускного пролетело незаметно, и на празднике, вместе с аттестатами, каждый из нас получил маленькую коробочку, где на алом бархате лежало серебряное кольцо. У всех разные – ни одного похожего. Например, у меня камень был желудем, а само кольцо – изогнувшейся дубовой веткой, а у Димы в коробочке лежала кусающая себя за хвост змея. Всем подарки понравились: родители были в восторге, Олег Иванович выслушал множество комплиментов – но на празднике никто из ребят кольца надевать не стал. У кого-то цвет камня не гармонировал с нарядом, кто-то поспешил отдать коробочку вместе с грамотой и аттестатом родителям, чтобы не потерять в суматохе – нас уже торопили фотографироваться. Но я совершенно точно помню, как мы договаривались, что в воскресенье, на пикник, придем с ними. Это должен был стать наш второй, неофициальный праздник: уже без родителей и учителей, совсем не торжественный, и куда более веселый. Однако утром в воскресенье я проснулась с жуткой головной болью. Приступы мигрени бывают у меня не часто, и этот случился совсем не вовремя. Но тут уж ничего не поделаешь – пришлось остаться дома.
Дима не хотел идти один. Прибежал еще утром и сидел со мной, пытаясь поднять настроение.
– Иди, – уговаривала я его. – Мигрень таблеткой не вылечишь, нужно лежать и терпеть. Желательно – в темноте и тишине. А ты что будешь здесь маяться? Там ребята ждут. Когда мы еще сможем вот так – всем классом – собраться?
В общем – убедила. Помню, уже выходя из комнаты, он остановился в дверях и оглянулся. Взгляд был тревожным, будто Димка предчувствовал недоброе.
Я промучилась с мигренью до вечера. Когда боль немного затихала, старалась даже не шевелиться, чтобы не спугнуть. А потом уснула. Словно упала в бездонную черную пропасть. И очнулась только на следующий день, к полудню. Чувствовала я себя прекрасно, только пошатывало от слабости. Выползла на кухню. Родители что-то тихо обсуждали, но, увидев меня, замолчали.
– Вы чего?
Мама опустила глаза.
– Вика… Дело в том, что… Ребята пропали.
Я точно помню, что в ту минуту еще не испугалась, потому что не успела осознать эти слова, но почему-то захотелось закрыть глаза и спрятаться под одеяло. Папа вскочил и, обняв за плечи, бережно усадил на стул, будто боялся, что я упаду.
– Вика, малышка, успокойся, пожалуйста. Присядь… Мы сейчас все расскажем. Только не паникуй сразу, еще ведь… Не известно…
Но весь их путаный рассказ можно было уместить в двух уже сказанных словах. Ребята пропали. К ночи, когда никто не вернулся домой, а телефоны не отвечали, родители занервничали. Они знали, где будет пикник, и конечно, первым делом рванули туда. Но никого не нашли. Правда, вещи, еда – все осталось на месте. Было такое ощущение, что ребята просто отошли куда-то. Естественно, тут же сообщили в полицию, стали обзванивать больницы, но без толку – как в воду канули. А утром выяснилось, что Олег Иванович тоже пропал. Телефон выключен, дом открыт, машина в гараже – никто его не видел.
Первые недели три после того дня я помню смутно. Как в тумане выделяется только разговор со следователем, который разбирался в этом происшествии. Он долго и подробно расспрашивал меня, видимо надеясь зацепиться хоть за какую-то ниточку. Но, судя по всему, разговор ему не помог. Да и что я могла сказать? Для меня, как и для всех, это страшное событие оставалось тайной. Предположения – одно другого бредовее – не могли рассеять туман. Единственная упорная мысль, катавшаяся в голове, словно мраморный шарик в чаше: почему я заболела именно в тот день, и как бы все пошло, если бы… Но толку от нее не было никакого.