– Это сказка! – прошептала я.
– Такие представления проходят в разных частях города. А мы – почетные гости.
Словно не желая отставать, небо окрасилось закатными всполохами: лиловый, розовый, багряный на золотом фоне сливались и меняли друг друга. Никогда на Земле я не видела ничего подобного!
Между тем, веселье подходило к концу. Танцоры отступили к зрителям, гимнасты по одному спрыгивали на землю, пока не осталась самая молоденькая девушка – еще подросток.
Набирая высоту, она несколько раз подпрыгнула, изящно изгибаясь, и вот, взлетев повыше, крутанулась вокруг своей оси и «выстрелила» из рукавов двумя узкими полотнищами флагов, так что они сплелись в причудливый знак. Это было так красиво, что я не выдержала: слетела с помоста и порывисто обняла гимнастку. По толпе пролетел вздох, а девушка остолбенела. Широко раскрыв глаза, она пролепетала: «Госпожа!..» – и вдруг по щекам покатились слезы. Я растерялась. По толпе пролетел вздох, люди ошарашенно переглядывались. Ситуацию разрядил Дима. Взяв меня за руку и улыбнувшись – юная гимнастка и ближайшие к нам зрители поклонились – он прошептал:
– Пора обратно.
И мы покинули площадь.
Почти все уже собрались на открытой площадке, откуда открывался прекрасный вид на город. Отец сам разливал по бокалам легкое светлое вино и, когда вернулись последние – Инга и Максим, провозгласил тост:
– За Мунунд!
– За Родину! – подхватили остальные.
Я была удивлена этим словам, но решила промолчать.
– Что-то Вика притихла, – заметила Юля.
– Она сегодня в два счета завоевала сердца, – рассмеялся Дима и рассказал эпизод с гимнасткой.
– Хватит, – я и сама не удержалась от смеха. – Не знаю, что на меня нашло. Я совсем не хотела ее испугать или смутить. Но представление была таким чудесным!
– Кажется, начинается, – оборвала меня Инга.
Все повернулись к городу, и через несколько мгновений в темное небо взмыл первый цветок фейерверка. Стреляли с трех удаленных точек, но слаженно, как единый механизм. Розовые, белые, зеленые, желтые шары рассыпались звездами, оглашая воздух шипением и свистом. Казалось, им не будет конца, и с каждым взрывом сладко замирало сердце. Но вот три слепящие спирали прочертили небо, вспыхнули фонтаном разноцветных брызг, и все смолкло.
– Потрясающе!
– В этом году очень красиво, – поддержала меня Карина.
– Это был чудесный праздник, – поднял бокал Отец. – Спасибо вам всем. Надеюсь, ты не пожалела, что выполнила мою просьбу, – тихо спросил он у меня.
– Нет. Это было волшебно! Спасибо вам.
Едва стих салют, на площадке стала слышна пленительная мелодия, текущая из открытых дверей.
– Что за чудо! Нет, вы меня, наверное, обманули: не Дуа, а музыка здесь религия! Такое не создают для развлечения.
– Еще одно творение Торуса, – ответил Максим.
– Да? – Отец поджал губы. – Я не знал.
– Называется «Танец листьев».
– И правда, – вслушалась я. – Так и видишь, как они вальсируют. Падают, кружатся. Дима, помнишь, тогда в лесу? Мне тоже хочется танцевать! Идем.
Но он с наигранным испугом помотал головой.
– Нет, нет. Не порти себе праздник!
– Кое-что не меняется, – засмеялся со всеми Отец. – Стыдись! Так и не научился хотя бы вальсу.
Он поставил бокал и, галантно поклонившись, потянул мне руку.
Мы закружились по площадке под звуки музыки, подхватившей нас осенним ветром. Мне было легко, голова чуть затуманилась. И вдруг с такой ясностью, как будто мы перенеслись в прошлое, я увидела наш танец на выпускном. Еще в начале вечера включили «Школьный вальс», и несколько ребят пригласили учительниц на танец. Присоединились Марина с Пашей. Я тоже захотела и, услышав, что Дима отказался, Олег Иванович пригласил меня. Танцевал он превосходно, нам аплодировали. Перед глазами опять промелькнули стены актового зала, украшенные шариками, лица родителей.
Острая боль пронзила так, что я пошатнулась. Отец тут же остановился и нежно погладил по дрожащей спине.
– Тихо-тихо. Вот я старый дурак. Зачем было напоминать?
Освободившись из его объятий, я пробормотала извинения и выбежала с площадки. На ходу вытирая слезы, проскочила освещенную комнату и попала в коридор. Здесь меня догнал Дима.
– Куда собралась? Ты ведь не знаешь дороги.
– Это так глупо получилось. Так неловко.
– Неловко перед кем? Мы все через это прошли. Не в первые дни, конечно. Не хотелось расставаться с надеждой.
– Ну, зачем?! Почему мы попали сюда?
– Нас перенес камень…
– Так пусть перенесет обратно! Я хочу домой!
Мне было плевать в тот момент, что это смешно и по-детски звучит. Отчетливое понимание, что никогда не увижу родителей, не смогу вернуться к прежней жизни, терзало сердце. Прямо в коридоре я села на пол, прислонившись к стене, и плакала, уткнувшись лицом в колени. Дима опустился рядом и обнял за плечи. Он понимал меня лучше Отца, поэтому молчал. Что тут скажешь…