Она не поблагодарила, не обрадовалась – по щекам текли слезы. Лучше сейчас ей побыть одной и обдумать все, поэтому я быстренько умылась, накинула пальто и вышла «подышать свежим воздухом».
Такой же бледный и туманный, как вчера, день только начинался. Наш поезд отогнали на ночь в тупик. Прямо передо мной тянулись скучные серые строения без единого окна. У последнего вагона оживленно разговаривали два человека. Решив прогуляться, я обогнула наш состав, выйдя к соседним путям, тянувшимся вдаль. У двери машиниста, стоял Ллур. Он задумчиво смотрел перед собой и попыхивал маленькой белой трубочкой. Когда я подошла ближе, поклонился и вежливо разогнал ладонью облачко дыма.
– Не трудитесь, запах приятный. Я не видела раньше, что в Мунунде курят. Тоже высушенные листья какого-нибудь растения?
Дин удивленно поднял брови.
– Нет. Цветы сарга. Не сказал бы, что это редкая привычка.
– Я вообще еще мало знаю о вашей стране.
Он нахмурился, но промолчал.
– Вы ведь знаете, что я всего две недели здесь?
– То есть, вы вернулись в Луиллир две недели назад, Госпожа?
– Нет. Я имею в виду… Простите за глупый вопрос, а что вы вообще обо мне знаете?
Ллур растерялся.
– Вы Пастырь, член Совета. Для всей экспедиции это большая честь.
– Вы не слышали о моем появлении?
– Простите, госпожа Виктория, не понимаю, о чем речь… Последний год я провел на раскопках, и только неделю назад приехал, чтобы проследить за отправкой второй партии.
– О, вот как.
Разговор становился все более глупым. Но тут из кабины машиниста выскочил молодой паренек, увидев меня, ошарашенно раскланялся и быстро зашептал на ухо Ллуру.
– Хорошо, – ответил он, и повернулся ко мне. – Простите, Госпожа, но мне нужно идти. Прошу вас вернуться в вагон: поезд отправляется.
В купе меня уже ждал завтрак. Глотнув сиорда, я повернулась к Эфил.
– Скажи, а что говорят о моем появлении?
– Простите, Виктория?..
– Ты ведь знаешь, что я буквально недавно попала в Мунунд? Что меня раньше не было здесь?
– Да, конечно.
– А тебе не интересно – откуда я появилась?
Эфил чуть ли не испугалась:
– Но это дела Пастырей! Дети Неба все время заняты, они часто в разъездах.
– Хочешь сказать, ты не знаешь, сколько всего Пастырей? Не видела их в лицо?
– Я всего два года назад поступила на работу во дворец, Виктория. Я, конечно, видела Пастырей… но, обычно, издалека. Я ведь просто горничная и не состою в личном штате кого-нибудь из них.
– Хорошо. Но разве вы… служащие – не разговариваете о работе? Неужели никто не заметил, что еще один Пастырь появился из ниоткуда?
Эфил выглядела совсем растерянной.
– Простите, Виктория, я не понимаю… Я что-то сделала не так?
– О, боже! Конечно, нет. Но ты не слышала каких-нибудь разговоров от более опытных коллег обо мне?
– Как можно! Сплетничать о Пастырях?
Я выдохнула.
– Видимо, мы друг друга не поняли. Забудь об этом.
Я и сама отмахнулась от разговора, от мыслей, от странного ощущения, что Ллур держится с опаской, словно ожидая подвоха с моей стороны. День снова пролетел за книгами. Я даже не обратила внимания, когда Эфил успела упаковать вещи.
Поезд стал замедлять ход, но дорога еще не закончилась: нас ждал следующий транспорт. Шагнув из купе на платформу маленькой станции, я сразу увидела несколько грузовых машин и один автомобиль – специально для меня. Так пояснил подкатившийся семенящей походкой Кнур. Не обращая на него внимания, я подошла к Ллуру, наблюдавшему за погрузкой машин.
– На этом мы доберемся до места раскопок?
– Совершенно верно, госпожа Виктория. Здесь уже недалеко.
– Спасибо за отдельную машину.
– Что вы, – он удивился, – как же иначе?
– Буду рада, если вы поедете с нами.
Он растерялся и точно не обрадовался. Но отказывать Пастырю неудобно. Поклонившись, Ллур пошел со мной. Хотел сесть рядом с водителем, но я попросила занять это место Эфил.
– Раз уж появилась такая возможность: расскажите о лабиринте. Я знаю мало: при строительстве обнаружили древнее строение, которому не меньше тысячи лет, а стены покрыты неизвестными письменами: предположительно это язык Ревеллиров.
– К сожалению, пока дешифровка дает мало результатов. Это осложняется и тем, что, не стены лабиринта покрыты надписями, а плиты, из которых они сложены.
– А в чем разница?
– Раньше эти камни принадлежали другому строению, которое, возможно, стояло на том же месте, и было разобрано в период строительства лабиринта. Расколотые плиты, вперемешку с тесаными камнями местной породы, использовали для возведения стен, не заботясь о сохранении надписей.