– Как продвигается грамматика? – спросила, скорее, из вежливости.
Он машинально потянулся к трубке, но остановился.
– Курите, мне это не мешает. Скажите, почему тратите на это столько сил сейчас?
– Имеете в виду: как можно изучать язык в такой момент? Я ученый, а не революционер. Не знаю, что ждет впереди, но даже перед смертью для меня будет большим облегчением знать, что успел закончить этот труд. Успел положить свой кирпичик в здание науки.
– А я вот всего лишь глупая девочка, натворившая бед.
– Это клевета.
– Это правда. Иногда мне кажется, что лучше бы я никогда не появлялась в Виире. Дима бы утешился в конце концов. Я, наверное, тоже. А всему этому миру было бы спокойнее.
– Вы ведь знаете, что это не так. Не заставляйте вас жалеть.
– Поверьте, вовсе не о том речь. Когда я только попала в Мунунд, здесь царили мир и порядок.
– Хрупкий мир и железный порядок, если уж быть точными. Вы испугались своих действий. Неужели думали, что все пройдет так спокойно и быстро? Бескровно? Власть слишком заманчивая вещь, чтобы легко отказаться от нее.
– Почему же некоторым она не нужна? Например, вам или мне.
– Люди разные. Это банальные слова, но так и есть. Для одного мчаться на гребне успеха, балансируя страхом падения, – настоящее наслаждение, другой же в ужасе бежит от любого стресса и старается устроить свою жизнь максимально спокойно и комфортно, предоставляя другим добиваться славы и могущества. А есть третьи: кто не стремится к власти, но обретает ее. Я вижу здесь руку судьбы. Она выдвигает таких людей в кризисные моменты, когда нужен не честолюбец или вождь (пусть даже они добились бы большего), а человек, честно исполняющий свой долг и с легким сердцем отдающий управление в другие руки, когда срок его окончен. Вы – из таких.
– Меня очень удивляет, что люди Мунунда так не любопытны по отношению к Детям Неба. Вы тоже ни разу не спросили: откуда мы и почему здесь оказались.
Ллур пожал плечами.
– Когда Пастыри только появились, мы узнали, что они пришли из другого мира, чтобы помочь людям Виира. Этого было достаточно для народа, а близко Детей Неба знали очень немногие. Полагаю, они и сами старались напустить тумана. А сейчас… Разве это важно? Я вижу, что вы еще очень молоды. Не только внешне. Порывисты, часто нерациональны, что свойственно именно юношескому максимализму. Вы ничем внешне не отличаетесь от нас, значит, и мир ваш похож на Виир. Но, да, я понимаю, о чем вы спросили. Дело в том, что людям хочется верить во что-то могущественное и всесильное, способное защитить и направить. В массе своей народ – дети. Они могут капризничать и брыкаться, но нуждаются в опеке взрослого. И когда такое божественное существо вдруг является, они стараются ничем не потревожить сияющий ореол, скрывающий его лицо. Люди боятся обнаружить, что это вовсе не бог, пришедший их спасти. Незнание они предпочитают разочарованию.
– А бог со своей стороны всячески это поддерживает. Знаете, в мире, откуда мы пришли, одна книга называется «Трудно быть богом». А нашу историю можно было бы озаглавить: «Трудно не быть богом». Трудно отказаться от такого.
– Вы же смогли.
– Я не в счет. Появилась совсем недавно. А вот мои друзья смогли. И теперь двоих уже нет в живых… Мидна, конечно, права. Но я думаю только о том, чтобы их спасти, потому что чувствую себя виноватой во всем этом. Я нашла камень…
Ллур нежно погладил меня по плечу.
– Не плачьте. И не берите на себя слишком много. Ведь вы не хотите быть богом? Все наши миры вертятся по чьей-то неведомой воле. И все, что происходит с нами, – игра, правила которой нам неизвестны. Нельзя себя в этом винить. Мы отвечаем лишь за свой выбор. И не всегда есть хоть один хороший вариант.
33
Едва опустились сумерки, я вышла наружу и перенеслась к зарослям молодых деревьев недалеко от стана огнепоклонников.
Стоило мне увидеть знакомое поле, как в голове взорвался фейерверк боли. Я упала на траву и пролежала в каком-то забытьи около получаса. Прежде, когда только училась управлять порталом, после занятий тоже болела голова, но недолго. Возможно, исчерпан какой-то лимит. Это весьма неприятно. Когда невидимые тиски ослабили хватку, и я смогла сесть, уже стемнело. Нигде не видно было костров Танн. Я встала и побрела по полю, вглядываясь в темноту, и наконец дошла до вытоптанного участка, посреди которого чернело старое кострище. Давно холодное: семья отправилась дальше.
Нужно было возвращаться, но при одной мысли о портале меня затошнило от боли. Оставалось поискать ночлега в нашем доме. Может быть, его еще не сдали новым жильцам. По дороге я никого не встретила, чему была несказанно рада. Осторожно открыла калитку. Тишина, окна темные. Запасной ключ мы хранили в незаметной щелке между камнями крыльца. Нашарив тайник, я с облегчением вытащила ключ, распрямилась и очутилась лицом к лицу с Артемом. Вскрикнув от неожиданности, попятилась, а потом бросилась ему на шею. Темка остался безучастным.