Первым делом подняли бокалы за наше становление «настоящими» чародеями. Пусть с чаем и какавой, но тут дело в символе, как собственное и наши сегодняшние миссии. Народ начал поздравлять друг друга, с восторгом делясь подробностями. Оказалось, не мы одни сегодня ловили живность. Правда, у остальных, в основном были заказы на истребление паразитов. Тех же лилипов, при чём одна из групп столкнулась с целым гнездом, верховодил которым уродец почти по колено взрослому человеку. Да и разных грызунов с насекомыми было изничтожено немало и при том, казалось бы – такая мелочь, если бы не гиганты среди сородичей, о которых то и дело упоминали ребята.
Оказывается это весьма востребованная услуга, да и я ни на секунду не сомневался в правдивости рассказов, потому как часто в Нахаловке видал тех же крыс размером с собаку. А таракан с ту самую таинственную кошку, однажды и вовсе пробрался в наш приют.
Мы тоже рассказали о своей погоне за «Высоким и усатым», говорила в основном Нинка, обходя острые углы, а она это умела куда как лучше меня, и я прямо заслушался про наши приключения, лишь мельком обратив внимание, на то, как к моей руке легонько прижалась своим плечиком смертоносица. Сейчас то, как я метался по всему району сверху донизу, в поисках одержимого, выглядело весьма смешно. Так что я веселился вместе со всеми. Кольнуло, правда тем, что надо бы проверить, не привезли ли уже Алёнку, когда красноволосая рассказывала про мои приключения, но общая атмосфера и ощущение праздника оказались сильней.
А самое забавное было то, что изловившая в итоге кота Нинка, на самом деле просто зависла у магазинчика с восточными сладостями, до которых оказалась весьма охоча. А зверюгу, заметила совершенно случайно. И тот сразу сам подошёл к ней, когда её озарило и она позвала его по имени «Бонифаций». Хотя, может быть дело в съеденном недавно пирожном с вкусненькой пряностью, называемой в прайсе «Кошачья мята».
Короче народ нахохотался от души. А затем принялся пытать меня, где я был и чего делал последние три месяца. Дело в том, что до испытания уехали клановые, а после и прошедшие испытание бесклановые школьники покинули территорию Тимирязевки. Поступление уже было делом решённым, поэтому те, у кого имелась семья – отправились к родным. Тех же, кто являлся сиротой, как я – таковых вывезли на отдых в один из защищённых пансионатов в Зелёной Зоне. Речка, безопасная природа, организованный досуг для будущих студентов и куча профессиональных чародеев, круглосуточно бдящих и охраняющих натерпевшихся страхов детей. Короче – лепота!
Я же всё это время провалялся в госпитале. Ритуал Садовников не прошёл для меня бесследно. Кроме слившихся ядер, образовавших новую огненную бета-стихию, получившую в каталоге название: «Жидкое, холодное Зелёное пламя» и приписанную к ареалу возможностей наследия клана Бажовых, для меня всё просто так не закончилось. В прорванной на груди плоти, там где из меня пытался вырваться росток, который я вдавливал в себя, осталась вплавленная в кожу блямба диаметром сантиметров десять, чего-то похожего на застывший хрусталь с отпечатком моей ладони. Именно такими же, но куда как более живыми выглядели в том жутком саду, казались деревья, растущие из мёртвых детей.
Исследования показали, что это моя частично материализованная, застывшая душа. Помню, как вечером, в мою палату, явился чаровник, которого я видел пару раз ранее, и парализовав меня, попробовал взять соскоб с этой субстанции. Как же я тогда орал! Наверно, когда из меня пытались вырвать ядро, не было так больно! Даже охватившее меня зелёное пламя вмиг сбросило оцепенение, а отскочивший медик бросился прочь из палаты.
Хотя ради справедливости надо сказать, что это была единственная попытка сотворить нечто подобное, да и Ольга Васильевна узнав об этом инциденте, была в ярости. Кстати, этого типа я больше никогда не видел. Остальные же относились ко мне так, словно бы я был хрупкой статуэткой, и стремились всячески мне угодить.
В итоге была проведена операция, в результате которой выход материализованной души на поверхность тела обрамили каким-то особым металлом и накрыли крышкой из искусственного горного хрусталя, которой, как обещали изготовившие его Шнуровски, практически невозможно разбить. С этим решением опекунши я не спорил. Скорее даже наоборот! Честно говоря, меня до колик пугала возможность кого либо ещё раз повредить мою душу.