В комнате, которую обозвал для себя «Хранилищем артефактов», я надолго задерживаться не стал. Просто осмотрелся, приметив уже знакомые стальные ящики, заглянул в контейнеры, заполненные, видимо, ещё неотсортированной добычей. В больших окованных сундуках обнаружились многочисленные маленькие и не очень, но довольно тяжёлые картонные коробочки, от которых слабо ощущался ток совсем уж нечеловеческой живицы.
Вскрыв одну из них и полюбовавшись на брусок некоего прозрачного материала, похожего на горных хрусталь, в центре которого был заточён кусочек словно ещё недавно живой плоти, и, посмотрев на приклеенную к крышечке бумажку с надписью «Подсердечная железа Ордриса-Жнеца», я быстро вернул её на место. Оценивать стоимость ингредиентов из неизвестных мне чудовищ я не брался даже примерно. Тем более что торговля ими с рук в Полисе была строжайше запрещена даже кланам. В общем, полюбовавшись ещё немного на расставленные на полках странные, а порой и жутковатые глиняные, деревянные и костяные идолы, так и фонящие чем-то явно не очень хорошим, я сказал сам себе, что пока мне здесь делать нечего, и поплотнее закрыл за спиной дверь. А если бы умел, то вообще чарами бы заблокировал.
Во-первых, я в артефакторике полный профан, так что копаться в натасканном предками барахле было просто бессмысленно. Во-вторых, понять-то я ничего не пойму, а вот подцепить какую-нибудь гадость, вроде проклятья или ещё чего похлеще, могу на ура. Так что трогать бажовские трофеи сейчас просто-напросто опасно. Ну и в-третьих, как бы жадность мне не напевала о том, что в руки попали миллионы, а то и миллиарды рублей, разумом я прекрасно понимал, что сейчас они для меня бесполезны!
Мало что-то найти, это что-то ещё нужно опознать, выяснить его реальную цену и успешно продать. Для подобного в нынешних условиях гарантированно нужно привлекать Ольгу Васильевну, а я пока ещё не решил, хочу этого или нет. Сам же я мог разве что сдать кое-какие побрякушки, в которых не чувствовалась живица, по цене золотого лома в ломбард, получив за явно древние реликвии в десятки, а то и в сотни раз меньше их настоявшей стоимости. С ингредиентами же вообще связываться не хотелось!
Да и вообще, проблем с легализацией и сбытом подобных находок на мой дилетантский взгляд в нынешнем положении было куда больше, чем выгод. Так что, как лежали добытые бажовыми богатства здесь, в катакомбах, никому не нужные, так пусть ещё полежат, покуда не придёт время.
Оставались непроверенными ещё две, а если с той металлической, то три двери, на одной из которых просто и без дураков было написано краской «Выход в Полис». А под ней находилась прилепленная бумажка с инструкциями и сообщением о том, что данный путь односторонний и вернуться таким же образом в убежище не получится. Так что туда я пока решил не соваться и направился к находящимся в самом конце помещения массивным воротам.
За ними обнаружился большой круглый зал с неким устройством посередине. Я даже не сразу понял, что это за агрегат с четырьмя огромными барабанами, словно окружившими небольшой зажатый между ними домик, и только потом до меня дошло, что это что-то вроде подъёмника, которые иногда используются на внешних стенах совсем уж старых небоскрёбов для особо габаритных грузов. Но ещё чаще подобные устройства можно увидеть на дне и на втором уровне в промышленных районах, а также при высотных мануфактурах из тех, что победнее.
Впрочем, лифт, ведущий куда-то вниз, был не единственным, что ждало меня в этой комнате. Прямо перед ним на полу лежал человек, одетый в приметный бажовский плащ. Точнее, древняя и неплохо сохранившаяся мумия, как я понял, подойдя поближе и внимательно осмотрев тело. Пусть смерть и не красит людей, но когда-то это был молодой и сильный русоволосый мужчина, скорее всего, лицом больше похожий на Сазима, Игната и прочих Бажовых из того воспоминания, нежели на меня, пошедшего в отца и имеющего карбазовские черты.
Рваная, явно сквозная дыра на спине мертвеца и бурые застарелые пятна под ним и на платформе подъёмника свидетельствовали о том, что смертельное ранение он получил где-то внизу, в катакомбах, но сумел воспользоваться лифтом и даже пройти пару шагов, прежде чем умереть… Так он и лежал теперь на животе с прижатой к груди левой рукой и вытянутой вперёд правой, до сих пор стискивающей ссохшимися пальцами в перчатке какой-то свёрток из плотной ткани.
«Хотя нет! – поправил я сам себя, рассматривая вогнанный в зазор между перекосившимися шестерёнками управляющего лифтом механизма чуть погнутый метательный нож. – Он сумел не только подняться сюда и пройти пару шагов, но ещё и сломать лифт, будто опасаясь, что некто там внизу сумеет им воспользоваться. Не удивлюсь, если добрался он сюда вообще только на силе воли…»